— Вот почему я так усердно училась — чтобы доказать себе, что я не такая никчемная. Но иногда у меня еще бывают нервные срывы. Прошу прощения.
— Не извиняйтесь. Вы не сделали ничего плохого, — возразил Анджело.
— Я пойму, если вы захотите, чтобы я ушла прямо сейчас. Вы должны защищать своего дедушку.
— Я не хочу, чтобы вы уходили. Я кое‑что знал о ваших проблемах с Эриком еще до того, как обратился к вам за помощью. Вы получили запретительный приказ?
— Да. Но Эрик уже нарушил его однажды и из‑за этого получил условный срок. Он не рискнет повторить свою попытку, чтобы не попасть в тюрьму.
— Тогда не о чем беспокоиться. Мне бы очень хотелось, чтобы вы продолжили разбирать архив моего деда и доказали, что его любимая картина — подлинник. Вы — единственный человек, обладающий необходимыми знаниями и навыками, которому я доверяю. На всякий случай я сегодня вечером провожу вас до дома и зайду за вами завтра утром.
— В этом‑то все и дело, Анджело, — сказала Мариана. — Если я проведу остаток своей жизни, оглядываясь через плечо и беспокоясь о том, доберется ли Эрик до меня, тогда он победит. А я хочу быть независимой, насколько это возможно.
Он глубоко задумался, а затем ответил:
— Я хочу еще раз вас обнять и надеюсь, вы не поймете меня неправильно. Я просто думаю, что такого рода вещи могли случиться с моей сестрой, моими коллегами или людьми, которых я знаю. И это ужасно.
— Объятие? — переспросила Мариана. — Я не против.
Он привлек ее к себе.
— Простите, если заставил вас подумать, что я помешан на порядке.
— Разве что немного. Но я знаю, что вы столь скрупулезны ради своего деда. Это не то же самое, что было с Эриком.
— Надеюсь, что нет. Давайте я приготовлю вам кофе. И пообещайте честно говорить мне обо всем, что вас хоть немного беспокоит!
Когда он так обнимал ее, лелеял и защищал, Мариана не могла не ощущать волнения.
— Спасибо, — сказала она и снова вернулась к работе.
Примерно через час Анджело воскликнул:
— Я нашел! Посмотрите на это! — Он подошел к ее столу и положил перед ней дневник. — Тут написано, что мой дедушка планировал посетить деревню под названием Баррингтон в Норфолке, где, как он знал, Карулли провел пару лет, рисуя. Он хотел посмотреть, сохранился ли еще дом, в котором останавливался Карулли. Дед прилетел в Лондон, а затем сел на поезд до Норвича. — Анджело пролистал несколько страниц. — Это было в середине мая тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. В Норвиче Лео осмотрел все антикварные магазины, купил несколько набросков и две акварели, а затем сел на поезд, идущий в Холт — город, ближайший к Баррингтону. Там, в антикварных магазинах, он также нашел несколько набросков Карулли. От Холта до Баррингтона пришлось идти пешком, потому что это был единственный способ добраться до деревни. В деревне дед сфотографировал окрестности и поговорил с местными жителями, но те сказали, что в их семьях не сохранилось воспоминаний об итальянском художнике, приезжавшем в Баррингтон сто лет назад. Дед остановился в деревенском пабе «Красный лев» и отправился в особняк местного лендлорда, чтобы выяснить что‑нибудь там.