Язва сидела не поднимая глаз.
Казалось, она о чем-то напряженно думает.
Наконец она подняла голову и взглянула прямо в пустые серые глаза Адама.
– А что возьмешь себе ты, Адам? – спросила она.
Вместо бури над миром внезапно нависла звенящая тишина.
– Что? – повернулся к ней Адам.
– Ну, ты же разделил мир, правда ведь, и каждый из нас получит свою часть – так какая часть будет твоя?
Тишина пела, словно струна – резко и звонко.
– Точно, – подтвердил Брайан. – Ты нам так и не сказал, что достанется тебе.
– Язва права, – сказал Уэнслидейл. – Мне сдается, не так уж много останется, если мы заберем себе все эти страны.
Адам открыл рот и снова закрыл.
– Что? – спросил он.
– Какая часть твоя, Адам? – повторила Язва.
Адам смотрел на нее. Бобик перестал выть и уставился на хозяина пристальным, полным работы мысли дворняжьим взглядом.
– Я? – переспросил он.
Тишина не умолкала и тянула единственную ноту, способную заглушить весь грохот мира.
– У меня же будет Тэдфилд, – сказал Адам.
Они смотрели на него.
– Ну… и Нижний Тэдфилд, и Нортон, и Нортонский лес…
Смотрели во все глаза.
Адам переводил взгляд с одного лица на другое.
– Это все, что мне когда-нибудь было нужно, – сказал он.
Они покачали головами.
– Я могу их взять, если хочу, – с угрюмым вызовом в голосе сказал Адам, но в этом вызове вдруг мелькнуло сомнение. – И я могу сделать их лучше. Деревья, чтобы лучше лазать, пруды, чтобы…
Его голос неуверенно стих.
– Не можешь, – решительно сказал Уэнслидейл. – Они не то что Америка и всякие эти страны. Они по-настоящему настоящие. И потом, они принадлежат всем нам. Они наши.
– И ты не сможешь сделать их лучше, – добавил Брайан.
– И даже если попробуешь, мы все узнаем, – вставила Язва.
– Ну, если вас только это заботит, не волнуйтесь, – беззаботно начал Адам, – потому что я могу сделать так, чтобы вы делали все, чего мне хочется…
Он остановился, когда его уши с ужасом услышали те слова, что произнес рот. ЭТИ попятились.
Бобик прикрыл лапами голову.
Лицо Адама выглядело как символ крушения империи.
– Нет, – хрипло сказал он. – Нет. Вернитесь! Я приказываю!
Они замерли, готовые броситься прочь.
Адам смотрел на них
– Нет, я не то хотел… – начал он. – Вы же мои друзья…
Его передернуло. Голова откинулась назад. Он поднял руки и ударил кулаками в небо.
Его лицо исказилось. Меловое дно карьера под кроссовками пошло трещинами.
Адам открыл рот и издал вопль. Такой вопль не мог родиться в простом смертном горле. Он взмыл из карьера, слился с бурей, и тучи свернулись новыми, отвратительными на вид комками.
Он длился, и длился, и длился.