Единственное, что оставило у него тонкую тень сожаления — испуганная девчонка перекатила голову по валуну. И мягкость ее рта под его губами исчезла.
Самое забавное, что она даже не кричала. Смотрела с ужасом, дышала тяжело — но молчала. Обычно его жертвы вопили. И той части, которую Харальд получил от отца, это нравилось.
Он вспомнил несколько славянских слов, которые заучил, когда только начал ходить в походы. Спросил, не меняя положения:
— Имя?
Забаве снился кошмар. Вокруг было светло — но не так, как днем, а как бывает незадолго до рассвета. Скалы вставали вокруг узкой тесниной — темные, с просинью. И человек, нависший над ней, на человека не походил.
Лунный свет обрисовывал изгибы широких, сильных плеч, мощную шею, словно свитую из вздувшихся жгутов. Голову с короткими косицами — одна из них как раз сейчас кончиком щекотала ее щеку.
Но отодвинуться Забава не могла, потому что правую руку прижал к камням снившийся ей человек. В самом начале кошмара он даже как будто целовал ее…
Тело, обессиленное голодом, ощущало все отстраненно. И валуны снизу уже не казались такими жесткими, как раньше, и тело не тряслось от холода. Все немного кружилось, плыло, удаляясь и приближаясь.
А потом тот, кто ей снился, сказал по-славянски, чисто, разборчиво:
— Имя?
И Забава поняла, что это не сон. Ужас смыл все мысли. Она сделала единственное, что могла сейчас — с размаху врезала нависшему над ней мужику по щеке.
Когда девка залепила Харальду пощечину — и по его задубелой коже скребнули тонкие девичьи ногти — он не стал отстраняться. Хотя мог. Вот и началось веселье. Выщелкнул из тонких пальцев собственный кинжал, швырнул его наверх, за край расселины. Девчонка за это время успела еще раз ударить по лицу.
И даже попыталась врезать ему коленом между ног, но Харальд успел отодвинуться, приняв удар на боковую сторону бедра — а потом рывком накрыл ее тело своим. Придавил тонкое девичье тело к камням.
Ладонь, в которой был кинжал, Харальд отпустил, так что теперь она могла колотить его обеими руками. Это было забавно, поэтому он не стал ей препятствовать. В ушах грохотал пульс, желание волной плыло по телу — и стягивалось в жаркий узел в низу живота. Дергавшееся хрупкое тело лишь добавляло этому желанию силы…
Харальд приподнялся, одной рукой рванув ворот своей же рубахи, за которым пряталась девичья грудь. Ткань треснула, обнаженное тело тут же залил лунный свет. Свальд оказался прав, ребра у девчонки торчали.
Впрочем, желание его от этого меньше не стало.
Он с ней потешится, сколько бы она его не била, поняла Забава. И не будет у нее уже никогда мужа-защиты, не стать ей никому честной женой…