богом внутри, божественно беременные, и они являются этнеями (κατεχόμενος, ενεργουμενος, numine afflatus), то есть нашедшим бога, или «одержимыми богом». В то же самое время бык, или козел, стал одним из символов, которые воспринимаются как душа постоянно обновляющегося космоса, наполненная ярчайшими образами смертельной тьмы. Со стороны мистиков это поглощение бога или божественное зачатие, со стороны демона — это его излияние в душу мистика. После разрывания Диониса Загрея, совершенное покушавшимися на него титанами, возникает орфическое учение о боге и его последующем воскрешении. То есть это два мифических события, два акта, которые для мистика являются двумя импульсами для одного переживания. Вслед за вкушением бога следует рождение одержимого, воодушевленного образом. Все мы помним стихи Гете:
Рассейтесь вы везде под небосклоном,
Святой покинув пир,
Несите жизнь, прорвавшись к дальним зонам, И наполняйте мир!
Вы божьим сном парите меж звездами,
Где без конца простор,
И средь пространств, усеянных лучами, Блестит ваш дружный хор.
Мы были совершенно правы, когда в первой главе среди любовных побуждений привели инстинкт объединения, или инстинкт соития, и это должно стать наглядным примером того, насколько мало общего имеют физические объятия с подлинной экстатической свадьбой!
Однако наш беглый взгляд, брошенный на проблему оргий, кажется, может вызвать встречный вопрос! Если каждый неофит тайного союза решается на внешне трезвые действия, такие как поглощение ритуальных напитков, преломление хлеба и тому подобное, то в итоге он планирует пережить внутренний разрыв, ведущий к воскресению, что нельзя сделать в одиночку. Но может ли элементарный человек, вкушая обыкновенный хлеб и напитки, ощутить опьянение посвящения в тайну? Отвечаем: так не должно случиться. Вообще резко неприятный выброс сопровождает только один вид экстаза, а самоограничение вовсе не обязательно. Скорее, всякий раз, как это случается в страшнейших судорогах, необходимо стремиться к преодолению препятствий, а потому экстаз может наступить только после устранения барьеров. Здесь же мы касаемся только самых основополагающих фактов. То, что человек совершает попытку выйти вовне, покинуть самого себя (неважно, делает он это осознанно, волевым способом или же невольно), всегда является процессом внутренней жизни, стремящейся к обратному отражению во внешнем мире. Если мистику необходимо разорвать тело бога, чтобы вступить с ним в полярную связь и стать равным богу, то это означает, что он сможет прийти к самовыражению только лишь после насильственного саморазрушения. В оргиастических культах можно найти массу примеров различного рода самобичевания, самоотравления и других форм самоуничтожения. Они дают ключ к крайнему чувству экстатического разрыва вообще как внешне крушащего явления, ведущего к самым серьезным внутренним потрясениям. Для этого требуется душа, которая уже отделена от первообраза, потому что она накрепко замурована в под-