земелье «Я», но, тем не менее, еще способна откликнуться на зов бога. Пьянящие напитки, звуки медных литавр, звучащая волынка, мелодия флейты, волшебные барабаны: есть масса средств, чтобы оглушить рациональное сознание и помочь душе, стремящейся к вулканической буре, пойти на стремительный прорыв, вырваться из оков тела, «Я», Разума, Духа. Душа мистика вместо того, чтобы растаять во сне, как бы разрушается в прибое из крови. И за этим следует непосредственное выражение — фактическое разрушение живущего тела! Поэтому всякая кровавая оргия переливается яркими красками и освещается двойным светом, который (совершенно напрасно) дал повод принципиально отделить оргию от благоговейного празднования тайного посвящения, как это было у сторонников культа Исиды или приверженцев элевсинской школы. Хотя даже в бешеном шуме хоров вакхического экстаза чувствуется крайнее саморазрушение, которое ведет к пробуждению титанической силы. Разве не это подразумевается, когда мы видим опьяненного Нерона, предающего огню «вечный город», чтобы эти потрясения способствовали исполнению художественных дифирамбов? Что могло превратиться в сердце души, начав огромные изменения, в итоге заканчивающиеся искажением смысла экстаза?
Это началось с тех пор, как были подобные безумия и кровавые жертвы, но также появились тайные союзы и мистические посвящения. Увеличение кровавых жертв, а также трактуемое в доисторическом духе разложение души и тела приводили к очистительному стремлению, сопротивлению души, которое было направлено против самого тела. Звучит весьма непривычно: каннибализм Древней Мексики и детские жертвы Молоху, с одной стороны, а с другой — орфический культ, стремящийся к платонизму. Но это всего лишь разные жизненные полюса, разные проявления одного и того же навязанного процесса. Кровный путь, путь Прометея и его заблуждения ведут к бессмысленной вере в силу разума и почитания понятийного содержания. Кровожадный путь вырождает истинные цели в простые причины, а после ужасных эксцессов может закончиться лишь полным распадом, фактической атомизацией. И при этом количество жертв, принесенных на алтарь христианской веры, много превышает зверства ацтекских людоедов! Со ссылкой на греческую легенду о всепожирающем потопе мы назвали изначальное человечество мифическим термином «пелисгическое». Затем последовало «девкалионово» человечество, в котором уже прослеживались те черты, которые связывают его с людьми настоящего времени. А теперь надо сказать несколько слов о важнейших характеристиках, которые позволяют отличить подлинное «пеласгическое» человечество от того, что находилось на подготовительном этапе «истории». Эти же свойства в полной мере выделяют культуру древности, а точнее говоря, разные направления эманации, исходящие из единой точки излучения! Здесь нам поможет элевсинская школа!