Теперь все вставало на свои места. И почему нельзя шутить на тему «испепеления», и многое другое.
Ванесса — жена принца Аарона, предателя, которого император сжег заживо на Дворцовой площади в День Альганны. — меня зовут София Тали. Приятно познакомиться, — кивнула София, невольно сочувствуя этой женщине. Как же ей, наверное, нелегко. Муж — предатель, а его брат, с которым она сейчас будет сидеть за одним столом, убийца мужа.
— И нам, — сказала Анастасия голосом, похожим на звон колокольчика. — мы любим обедать вместе, но редко получается.
— Особенно у дяди Арена, — съязвил Адриан, и София слегка удивилась, услышав из его уст «дядя» — все же император был старше своего племянника не более чем на десять лет. — Папа вообще особенный, — громко сказала Агата, но ответить ей никто не успел — огонь в камине ярко вспыхнул.
София нервно сглотнула — внутри разом похолодело, словно она ледяной воды напилась. А из камина уже выходил император… и не один. На руках он, как Софию несколькими часами ранее, нес женщину в темно-зеленом брючном костюме, похожем на обычный рабочий костюм садовника. Ее светлые волосы были заплетены в толстую косу, и София неожиданно вспомнила, что говорила Агата про работу императрицы в оранжерее. Видимо, оттуда его величество и выдернул жену, и то ли у нее не было времени переодеться, то ли она сама не захотела. Впрочем, несмотря на простоту, костюм был вполне приличным и ни капли не грязным.
Император, перешагнув заграждение камина, осторожно опустил супругу на пол, и Агата с Александром тут же загремели стульями, вскакивая из-за стола. Они метнулись к матери молча, без восторженных криков — просто подбежали и обняли.
А София смотрела на лицо императрицы. Холодное и надменное поначалу, оно смягчилось, как только она коснулась ладонями обеих рук макушек детей, погладила их по волосам и прижала на секунду крепче. И удивительно, но в этой короткой ласке, почти незаметной постороннему взгляду, было столько заботы и нежности, что София сразу перестала бояться.
Возможно, эта женщина никогда не полюбит ее, да она и не обязана. Главное, что сразу почувствовала София, и что для нее всегда было самым важным — это любовь к детям. А с остальным она справится.
А еще императрица показалась ей очень красивой — прекрасные светлые волосы, заплетенные в косу, на висках и у лба чуть кудрявились, придавая строгому и холодному лицу чуть детскости и трогательности. Само лицо было настолько правильным и точеным, словно принадлежало картине или кукле, а не живому человеку. И фигура, и нежная светлая кожа, и прекрасный цвет голубых глаз — все было совершенно.