До позднего вечера щипчики лежат нетронутые. До позднего вечера длинные ногти шкрябают по банке содовой.
– Тебе пора спать, – отмирает папа.
Незамысловатая фраза действует ободряюще – Сара спешит наверх, радуясь, что их общение все больше походит на обычный диалог отца с дочерью.
Позже, под покровом ночи, она слышит, как отец бродит по кухне, явно не собираясь ложиться.
Наутро к ним являются двое полицейских.
С чердачной площадки Сара встревоженно наблюдает за стражами порядка в белых масках и зеленых перчатках, заправленных под манжеты униформы.
Стук в дверь будит собак.
– Папа, – зовет Сара. Тот, сгорбившись, сидит за компьютером и терпеливо ждет, пока загрузится очередная страница. – Здесь полиция.
– Не обращай внимания, – бросает отец, словно речь идет о назойливых коммивояжерах.
Полицейские топчутся на крыльце, косятся по сторонам, точно мечтают поскорее унести ноги. Позади, через дорогу, остов сгоревшего дома медсестры накренился, как потерпевший крушение корабль. После стольких недель заградительная лента истрепалась на ветру, птицы свили гнездо в духовке, успевшей проржаветь под открытым небом.
Стук возобновляется.
Псы скулят и скребутся в дверь.
Наверняка полицейские тоже слышат скулеж и скрежет.
Наконец стук прекращается.
У Сары вырывается вздох облегчения, когда стражи порядка спускаются с крыльца во двор, заросший сорняками. Один что-то говорит в рацию.
Однако вместо того, чтобы направиться к машине, они заворачивают за угол дома. Скрип калитки. Жуткий хруст гравия по дорожке, ведущей на задний двор.
Теперь полицейские барабанят в заднюю дверь.
– Эй, есть там кто? Отзовитесь!
Сара замирает на кухне у заколоченного окна. До нее доносится треск помех в рации.
Внезапно, как гром среди ясного неба, створка начинает поддаваться и, взвизгнув петлями, распахивается настежь, помещение заливает яркий свет.
Наверное, отец забыл запереть дверь на ночь, хотя такая оплошность совсем не в его духе – совсем.
– Э-э-э… – мямлят полицейские при виде Сары. Девочка стоит в одной пижаме, щурясь от слепящих лучей. Прятаться уже поздно. – Э-э-э… – Страж порядка не может подобрать слов. Его темная фигура вырисовывается в проеме на фоне яркого солнца. – Мы думали, здесь никого.
Собаки радостно скачут и, высунув языки, скребут лапами по коричневым брюкам полицейских, однако те пятятся от псов как от прокаженных.
Первый мужчина придерживает дверь двумя пальцами и делает шаг назад, поближе к свежему воздуху.
– Томас Петерсон дома? – спрашивает второй.
Имя царапает слух. Никто не называет отца Томасом.