– Пирс, ты – мерзкий маленький негодяй.
Пирс, только что поставивший блюдце с молоком на пол, медленно выпрямился и снял очки. Он оттопырил пухлую нижнюю губу и медленно провел рукой по прямому лбу и длинному носу, как бы пытаясь скрыть выражение своего лица. Он ждал.
Дьюкейн поднял Монроза и вышел. Он постучал в дверь Барбары и сразу же вошел. Комната была пустая. Пирс, шедший за Дьюкейном, тоже вошел в комнату. Они встали лицом к лицу.
– Боже, что же ты сделал, какая мерзость! – сказал Дьюкейн. Он вдруг весь задрожал от ярости. Все беспокойство, тревога, чувство вины – все сфокусировалось в этом примитивном гневе.
– Я не причинил Монрозу никакого вреда, – сказал Пирс медленно.
– Ему нет, а Барбаре? Как ты мог быть таким жестоким?
Дьюкейн опустил Монроза на стол. Проделывая это, он заметил близко от своей руки маленький хлыст для верховой езды с серебряной ручкой, принадлежавший Барбаре. Образ хлыста всплыл в его мозгу и исчез.
– Понимаете, – сказал Пирс прежним объясняющим тоном, – если бы она только пришла ко мне, пришла, как раньше она обычно делала, если бы она не обращалась со мной как с прокаженным, она бы нашла Монроза. Это была такая проверка. – Он положил руку на стол, слегка наклонясь вперед.
– Ты осознанно сделал так, чтобы она мучилась и страдала. И ты любовался этим, – сказал Дьюкейн.
Его рука наткнулась на ручку хлыста и быстрым, но точным движением он поднял хлыст и резко опустил его на тыльную сторону ладони Пирса. Мальчик вздрогнул, но продолжал смотреть прямо в глаза Дьюкейну и не убирал руки.
– Что, скажите, ради бога, здесь происходит? – спросила Мэри Клоудир, появившись в дверях.
Пирс медленно повернулся и, не глядя на мать, быстро прошел мимо нее, миновал коридор и свернул в свою комнату.
Мэри колебалась. Потом она вошла в комнату Барбары. Она поняла, что ей надо использовать всю свою душевную силу, чтобы справиться с довольно значительным потрясением от вида того, как Дьюкейн ударяет ее сына. Она не знала, что именно она чувствует. От смятения чувств она молчала.
– Я виноват, – сказал Дьюкейн, явно тоже смущенный. – Простите.
– Почему Монроз…
– Закройте дверь, Мэри.
– Что случилось?
– Видите, подождите. Закройте дверь. Видите ли, Пирс держал Монроза в заточении все это время, пока мы считали его пропавшим.
– О, как ужасно, я… я…
– Да. Боюсь, я вышел из себя. Я не должен был этого делать.
– Я вас не виню. Это было очень нехорошо с его стороны. Пойду приведу Барбару.
– Подождите минуту, Мэри. Пусть Монроз выйдет. Вот так. Сядьте. Простите. Подождите минуту.