— Все-таки я прав! — закричал Вик. — Прав, что остался — это будет честно, да — честно!
Схватив тяжелый мольберт, он швырнул его в окно. Посыпались осколки стекла, в комнату вползли холодные щупальца свинцовых облаков.
— Прав! — закричал Вик в ночь. — Я с тобой, Земля!
Он закашлялся, готовый выплюнуть изо рта заживо гниющие легкие. Голова закружилась и, последний раз вдохнув, Вик медленно опустился на пол.
Что-то коснулось его лица. Безобразный лохматый мутант летучей мыши раскачивался на люстре, с любопытством рассматривая лежащего внизу возле окна человека, его искривленное, застывшее в последней судороге лицо. Оно было смешным и забавным — выпученные глаза невидяще смотрели на мутанта.
В это время в городе на окраине что-то взорвалось, огромный лиловый язык неожиданно взметнулся в ночь, на миг завис окровавленным призраком и рухнул вниз, по земле прошла дрожь, люстра раскачалась, а испуганная новая мышь метнулась в разбитое окно — может, ей показалось, что это наконец-то рухнули застывшие каменные облака и древнее проклятие сбылось — нет рода человеческого больше на земле, сам себя искоренил.
Чиф осторожно вошел в старый гараж, ведя перед собой мотоцикл. Медленно огляделся, чутко прислушиваясь к любому, самому мельчайшему звуку и шороху. Ничего на заподозрив, смело направился вглубь гаража и вскоре наткнулся на ступени, ведущие вверх. Поставив мотоцикл на ногу, Чиф опустил руки на широкий кожаный пояс, крепко охватывающий его талию. К нему были прикреплены: висящая на левом бедре остро заточенная длинная шпага, на правом из кобуры выглядывала значительная рукоятка револьвера, за спиной в кожаном колчане тускло поблескивали короткие метательные стрелки. Он здорово подготовился к этой опасной экспедиции. Весь во внимании, Чиф осторожно стал подниматься вверх по ступеням. Густо заросшие лиловым мхом ступеньки скрадывали шаги. На верхней глухой площадке не оказалось ничего опасного, не было противного и смрадного запаха слизняков, гнезда призрака и следов мутов. Чиф прокрался к серому оконному проему, наполовину заросшему пурпурными шапками мха, серые блеклые сумерки успели почти полностью поглотить руины бывшего мегаполиса, постепенно медленно и неизбежно исчезающего в пурпурных волнах, под которыми он молча и безропотно разрушался и превращался в прах, в то, из чего некогда был сотворен.
Чиф вернулся к мотоциклу, расстегнул верхнюю гофрированную и жесткую горловину черной куртки и, облегченно вздохнув, растянулся тут же на полу, мечтая выспаться перед новой дорогой, ожидающей его завтра. Это место не пахло опасностью, хотя он вступил в опасную зону, давно брошенную людьми и предоставленную тем, кто шел им на смену.