Наги обладали своей, индивидуальной магией. В отличие от эльфов, практический каждый змей в той или иной степени обладал даром. Но магические таланты нагов не были связаны с влиянием на природу — на ветра и волны, как у снежных эльфов, или на деревья, как у их родичей лесных. Магия нагов была непосредственно связана с влиянием на живых существ. Именно поэтому мало кто хотел иметь с ними дело. Никому не нравилось, что практически любая змеюка, могла внушить человеку, гному или эльфу то, что ей было выгодно.
Судя по тому, что для управления рабами требовался орк-надсмотрщик, Ссаид Бошшаэтдин на усилия по влиянию на умы рабов не разменивался. И это Эристора более чем устраивало.
После того, как галера бросила якоря, был разбит лагерь, и вольнонаемным людям и эльфам разрешили сойти на берег. Однако Эристор медлил. Дождавшись, когда остроглазый Али уйдет, он поднялся со своего места и, быстро добравшись Элькарона, присел рядом с ним.
— Эль-до, неужели это вы? — заговорил тот. — Великий лес! Вы тоже в руках у этих бестий?
— Нет, дружище. Я не раб. Просто так сложились дела… Долго рассказывать.
— Тогда бегите отсюда. Бегите, не оглядываясь, ибо это настоящие слуги истинного зла.
— Не могу, эль-до.
— Ты тоже воевал с нагами? — вмешался сосед Элькарона.
— То тебя не касается, сукин сын, — тут же прорычал тот и начал подталкивать Эристора в сторону сходней.
Уже уходя, тот обернулся:
— Держись. Я постараюсь что-нибудь сделать для тебя, но не сейчас. Сейчас я бессилен.
На него оглядывались. Эристор спустился на берег последним и, проигнорировав острый недобрый взгляд Али, зашагал в ту сторону, где устроились вольнонаемные гребцы. Они занимались костром, а Эристор лишь устало опустился в сторонке. Более опытный Питер оказался прав: несмотря на тряпки, которыми он обмотался, руки болели так, что казалось, он не сможет больше прикоснуться к веслу даже под страхом смертной казни. И в то же время Эристор прекрасно понимал, что завтра же, стиснув зубы, вновь займет свое место и будет работать изо всех сил, хотя бы для того, чтобы огромная галера пусть на самую малость, но быстрее несла его к желанным берегам Белого архипелага.
Костерок весело затрещал, и наемники-гребцы, негромко переговариваясь, расселись вокруг него. Эристор же, погруженный в себя, остался недвижим, широко распахнутыми немигающими глазами глядя в огонь. Мысли его, особо ни на чем не задерживаясь, перебегали с одного видения на другое, перебирая, словно драгоценные камешки, счастливые моменты недавнего прошлого, потом лоб его нахмурился — воспоминания коснулись болезненного. Внезапно он вздрогнул. Носок тяжелого сапога грубо ткнулся ему в ногу. Глаза Эристора сузились — перед ним подбоченясь стоял Али: