— Покажи руки, асшиир.
Эристор бросил быстрый испытующий взгляд на надсмотрщика. Асшиирами или в переводе на эльфийский завоевателями наги называли тех лесных эльфов, что не первый год сражилсь, оттесняя было продвинувшихся в их леса нагов обратно в степи. Али осклабился в ответ, показав крупные неровные зубы:
— От меня трудно что-нибудь скрыть, имей это в виду. Дай руки, говорю!
Чернокожий орк осмотрел стертые ладони Эристора, потом, вытащив из-за пазухи какую-то маленькую деревянную шкатулку, пренебрежительно швырнул ее на землю:
— На, смажь. А то завтра будешь ни на что не годен.
Эристор, решив не геройствовать из-за пустяков, подобрал шкатулочку и, открыв ее, принялся осторожно втирать мазь в саднящие ладони. От нее жгло, но когда жжение утихло, боль ушла вместе с ним. Али наблюдал за его суровым сосредоточенным лицом:
— Ты знаешь, что один из сыновей Бошшаэтдина погиб от руки ле-есного? — медленно произнес он.
Эристор холодновато взглянул на говорившего и протянул шкатулку:
— Спасибо за мазь.
— А ты гордец! Что-то ты запоешь, когда шейх узнает, что ты тоже убивал нагов, асшиир?
— Это будет наше с ним дело, надсмотрщик за рабами.
На темнокожем, грубом лице Али отразился гнев, руки невольно сжали рукоять плетки.
— Только посмей сделать это, и ты не задержишься на этом свете, — негромко предупредил Эристор.
Какое-то мгновение Али колебался, но потом, издевательски рассмеявшись, пошел прочь. Уже отойдя на несколько шагов, он обернулся и бросил:
— Посмотрим.
Следующее утро выдалось мрачным. Косой дождь лупил по лицам и согнутым спинам гребцов. Вспенивал серую воду за кормой. Высокие валы вздымали тяжелую галеру, а когда она падала вниз, словно с обрыва, ощущение было такое, словно все внутренности сейчас выскочат через рот наружу. Струйки бежали по лицу, скатывались за шиворот, заставляя гребцов нервно передергивать плечами и трясти головой, как это делают мокрые собаки. Впрочем, на душе у Эристора было еще пакостнее. Питер лишь вопросительно поглядывал на него. Наконец тот не выдержал:
— Кто-то уже выболтал Али, что я воевал в землях нагов.
— Я тебя предупреждал. И что теперь?
— Грозит рассказать шейху…
— Дело дрянь. Али по сравнению с Ссаидом ангел во плоти, если они, конечно, бывают такими черными, — Питер хмыкнул. — А сам Бошшаэтдин невинный младенец рядом со своим любовником.
— Любовником?
— Видел мальчишку-нага, сладкого как патока? Эдакий умильный да нежный — не ползет, а будто плывет…
— Да, — сказал Эристор, вспомнив подернутые влагой темные очи юноши.
— Внешность обманчива. Умнее и хитрее его не встречал. Поладишь с ним — сам шейх будет лизать тебе пятки. Кстати, я слышал, он на тебя вчера смотрел с большим интересом.