– Эй, на «Саратове»! – крикнул матрос.
– Кто там? – раздалось с высокого борта парохода..
– Максимовичи! – отозвался матрос. – Спускайте лестницу!
К удивлению всех, кто был в шлюпке, с парохода сбросили веревочную лестницу.
Борис Иванович протянул деньги матросу.
– Возьмите.
Матрос презрительно усмехнулся:
– Не надо.
– Но я хотел вас отблагодарить…
– Подсобите жене. И сами полезайте.
Борис Иванович послушался.
Потом подняли Любу, братьев.
Михаил повернулся к моряку.
– Скажите ваше имя.
– Зачем?
– Кого мне поминать в молитве.
– Вот еще, – лицо моряка изменилось, глаза потеплели. – Ты какой-то непонятный… Не знал, что у капитана такая родня.
Михаил недоуменно посмотрел на матроса. Но выяснять, в чем тут дело, было некогда. Есть нечто более важное, и он не спускал с моряка своего тихого, но требовательного взгляда.
– Прощевай, хороший человек. Тезки мы, – сказал матрос.
– До свиданья, брат.
И Михаил стал подниматься по шаткой лестнице.
Словно специально дождавшись шлюпки с Максимовичами, пароход дал протяжный гудок и двинулся по серой глади. Теперь казалось, что рукава простреленной шинели опустились на дно, а рана на груди расползлась до самого ремня. Сам пароход казался чем-то вроде пряжки или разорвавшегося пупка, из которого стали выползать длинные черные шлейфы не то дыма, не то каких-то странных существ, оказывается, затаившихся в его чреве.
Пароход сейчас представлял собой муравейник, который, похоже, стал успокаиваться после нависшей над ним смертельной опасности. Но тут и там еще не утихали слезы, скорби о потерях.
Люди плотно сидели на палубе, лестницах, переходах. Занятым оказался не только трюм, но даже и подсобные помещения.
Просачиваясь между людьми, их узлами, чемоданами, вахтенный матрос вел Максимовичей к капитану. На верхней палубе вахтенный показал, что семье надо остановиться. Провел Бориса Ивановича в капитанскую рубку.
– Ваши родственники, – доложил вахтенный.
Капитан, измученный бесконечными требованиями и просьбами предоставить место на пароходе с упоминанием высоких титулов и должностей, такое представление пассажиров услышал впервые.
Он изогнул густую черную бровь, недоуменно рассматривая Бориса Ивановича.
И Борис Иванович столь же удивленно смотрел то на капитана, то на вахтенного.
– Очевидно, недоразумение… Я Борис Иванович Максимович, предводитель дворянства из
Харьковской губернии. Впрочем, вот мой паспорт. В комендатуре уже никого не нашел. Вероятно, мы просто однофамильцы, господин капитан.
– Места вам предоставить не могу – сами видите, что творится. Определяйтесь самостоятельно.