– Да он и так уже все понял! Но только порадуется… только развлечется. Вот будет потеха для его скучающей натуры! Ибо он Бессмертный!
– Но ведь меч-кладенец валит и тех, кто живет вечно! – решительно и твердо заметила Малфрида.
– На что ты надеешься, глупая? Говорю же, Кощея не зря зовут Бессмертным. Ибо он и впрямь бессмертный. Думаешь, за все времена никто не пытался бороться с ним? Находились такие. Герои, духи, колдуны, боги – да кто угодно. Но он остался. Да, его можно сразить дивным оружием, однако он все равно не погибнет. Его дух просто выскользнет в последний миг и тут же вселится в самого убийцу, начнет новую вечность своего существования.
Мокей умолк, смотрел на Малфриду своими темными бездушными глазами-дырами. Но был все еще раздет, и она видела, как его грудь бурно вздымается. Значит, переживает… И теперь ей надо было понять, что решит кромешник: по-прежнему станет служить Кощею за ту силу, какой наделил его хозяин, или поможет Добрыне, потому что действительно волнуется о том, что случится, и переживает за будущее сына.
Малфрида сказала как можно спокойнее:
– Мне бы семь дней только продержаться, а там сила вновь ко мне вернется. И с ней, будучи снова колдуньей, я кое-что смогу. Однако лучше бы мне выйти на вольный воздух. Я черпаю силу от неба… пусть и затянутого тучами, еще получаю силу от деревьев, трав, вод. В приближенном к Кромке мире чары везде, и я их втяну в себя. Да и от самого Темного я получаю чародейство, хочет он того или нет.
– «Хитрое дитя» – так говорил он о тебе, – скривил губы в подобии улыбки кромешник. – И ты зачем-то нужна ему.
– Вот-вот. И если у меня ничего не выйдет, то я уйду к нему вместо Добрыни. Пойдет ли он на такой обмен? Особенно после того, как Добрыня согласился на его условия и снял крест.
Мокей все еще молчал, и она попросила умоляюще:
– Помоги мне выйти отсюда. Ты ведь можешь. Если Кощей называет меня своим дитя, то он не разгневается на тебя, если поможешь.
И добавила с лукавой улыбкой:
– Скорее озлится, что снова полюбил меня и сделал обыкновенной.
Мокей вздрогнул, не отвечал. О чем думал? О, она не умела читать мысли! Ей приходилось просто ждать, что он скажет.
Но он стоял не шевелясь и словно к чему-то прислушивался. И через миг Малфрида догадалась, что его насторожило. Она медленно оглянулась и обмерла. В темноте, неподалеку от них, угадывался сгорбленный силуэт с плешивой головой. Кромешник с изогнутой спиной и темными провалами глаз. А за ним, во мраке, таились бесчисленные тени и беззвучно копошащиеся твари. Они не издавали ни звука, просто замерли за кромешником в ожидании приказа.