– Что, похожи мы? – спросил Кощей. И в темных глазах его полыхнуло алым отсветом.
– Похожи. А еще я на родителя своего похож. Знаешь, кто он?
– Да какая мне разница? Твоя мать с кем только ни путалась. Для меня главное, что в тебе моя кровь течет.
– Слишком мало ее, чтобы мы были схожи. А превратиться ты во всякого можешь. Ты ведь чародей великий.
Добрыня белозубо улыбнулся Бессмертному, сам не зная, что его так развеселило. Может, то, что Кощей держал у себя в слугах его родителя, даже не догадываясь, кто он.
Бессмертный тоже попытался улыбнуться. Но как-то странно, как будто не мог повторить улыбку стоявшего перед ним витязя: оскалил верхние зубы, нижние же засосало под губу, глаза вытаращились, то темнея, то снова полыхая огнем. Но сейчас Добрыне уже не было страшно. Ну и гримасничает! Такие рожи Добрыня бы ни за что строить не стал. И он даже захохотал над попытками Бессмертного походить на него.
Кощей догадался, что смешон. Лицо его потемнело, вернее, он накрыл себя темной полой накидки, только глаза по-прежнему светились алым сквозь черноту. Такой взгляд выдержать трудно. И смех стал затихать на устах Добрыни. Он чувствовал, как Бессмертный обшаривает взглядом его лицо, и в этом была какая-то безжизненность, от которой брала оторопь. Добрыня неспешно склонил голову: со стороны похоже было, что поклонился, а на деле просто надеялся, что Бессмертный отразится в зерцале и ощутит, каково это, когда на тебя такая нелюдь глазеет.
Но Кощей заговорил о другом:
– То, что ты не боишься меня, а даже смеешься, хорошо. Таким ты мне и представлялся. Вижу, что не ошибся. Значит, вместе мы многого добьемся.
– Это ты о чем? – опешил Добрыня.
Кощей широко развел руками, полы его просторных рукавов разлетелись, как черные крылья.
– Да обо всем этом! Разве не любо?
Добрыня не понял. Бессмертный, что ли, предлагает ему в золоте ковыряться? Поэтому промолчал. Ждал, что еще скажет Кощей.
– Твой приход сюда был предопределен изначально, – глухо произнес тот из-под накидки. – Твоя мать обещала мне свое дитя, и вот обещанное исполнилось. Не мальцом ты попал ко мне, но мужем. Я вижу, как ты силен, как дерзок и решителен. И если договоримся, власть великую получим.
– Что ты ведаешь о власти, хозяин Кромки? – шагнул к нему Добрыня, и золото зазвенело, покатилось от его движения. – Ты тут таишься, Кромка отделяет тебя от мира, держит здесь. И ты ничего не знаешь. А если и знал, то забыл.
– Что же я забыл? – прошелестел голос Кощея, и он то ли фыркнул под своей чернотой, то ли засмеялся.
– Хотя бы то, что настоящий правитель не уничтожает и не подавляет подданных, а заботится о них, оберегает и защищает. В людях, в их поддержке и есть сила любого правителя. Ты же думаешь только о себе и о своем обогащении. Поэтому все, что тебе остается, – Добрыня широко развел руками, словно копируя жест Кощея, – это над златом своим чахнуть.