Он так ничего и не придумал, как вдруг вошел Живорез и сказал атаману:
— Его баба заперлась изнутри, открыла окошко и зовет на помощь!
Лоренцев опешил:
— И что?
— Сейчас полиция прибежит, вот что.
Алексей Николаевич тоже поразился. Второй раз в его жизни злодеи приходят к нему в дом при жене и угрожают[68]. Но если первой супруге, Вареньке, это аукнулось помешательством, то Ольга принялась спасать себя и мужа!
Лоренцев затравленно оглянулся на сыщика. Тот бодро посоветовал:
— Бегите отсюда. Я слышу топот сапог в парадном. Убить меня уже не успеете. Я выпущу вас через другую дверь.
Через секунду непрошенные гости вместе с хозяином толкались на черной лестнице. Лыкова так и подмывало схватить обоих. Но те были не дураки: Монтрыкович держался сзади и подталкивал сыщика пистолетом в спину, а Лоренцев целил в грудь.
Когда бандиты скрылись, Алексей Николаевич бегом вернулся в квартиру.
— Ольга, Ольга! Открой, я один! Они ушли. Ты молодец!
Едва сыщик успел обнять бледную от страха жену, как в комнату ворвались городовые.
— Что случилось? Нас звали отсюда на помощь!
Нападение на чиновника особых поручений при министре внутренних дел в его собственной квартире наделало переполох. Такого в столице еще не случалось. Лыков в течение дня трижды излагал то, что с ним произошло. Начал с Зуева, потом рассказал Курлову, а закончил Столыпиным.
В квартире на Стремянной поселился охранник из служительской команды Департамента полиции. Он был на три вершка выше статского советника и так же широк в плечах. Ольга Владимировна перенесла налет с удивительным хладнокровием. Она сказала мужу:
— Дорогой, я ведь знала, за кого выходила. Было страшно, однако мы оба живы и здоровы. Не бойся за меня, я не Варвара Александровна, я из другого теста. Извини, если это тебя обижает…
Уже ночью Лыков пробрался в палату к Сергею. Его помощник тоже шел на поправку, но очень медленно.
Шеф рассказал все накопившиеся новости, включая последние. Азвестопуло был поражен:
— Этот гад явился к вам в дом? Ну и наглец. На что же он рассчитывал?
— Тут все понятно. Лоренцев надеялся, что я испугаюсь за жену и дам ему слово.
Грек лишь сейчас внимательно всмотрелся в шефа:
— И?..
— Я чуть было это не сделал, — признался Алексей Николаевич. — Надувал щеки из последних сил, держал видимость, что не боюсь никаких угроз. А сам чуть жив от страха. И за нее, и за себя. Если бы Ольга не догадалась позвать на помощь, не знаю, чем бы кончилось. Может, и дал бы это слово…
— Я вылечусь и придушу тварь!
— Ты сначала встань на ноги. К тому времени я его уже схвачу. Очень меня Максим Захарыч рассердил. Теперь его дела плохи: вся столичная полиция на ушах. Думаю, поимка Лоренцева со товарищи — вопрос нескольких дней.