— Стойте! — крикнула из кустов запыхавшаяся от бега Вера. — Он мой! Мой!
— Вера! — обрадовался Ростислав. — Спаси меня, Вера!
— Я спасу тебя! — воскликнула Вера и, внезапно вырвав из ножей Демьяна меч, пронзила грудь Ростислава.
Княжич не вскрикнул. Он даже не понял, что произошло, и сперва не почувствовал боли. Но потом что-то загорелось в груди. Кровь хлынула изо рта и носа, глаза заблестели, зрачки расширились, и он рухнул на землю как подкошенный, уставив остекленевшие глаза в небо.
А Вера вошла в азарт игры со смертью. Она вытащила окровавленный меч из груди Ростислава и с воплем:
— Ах, гад, я и тебя прикончу! — набросилась на Демьяна.
Парень едва увернулся, а Севастьян схватил Веру и, повалив на траву, отобрал меч.
— Милая! Что с тобой? Успокойся! Это ж Демьян, он не воргольский, он наш!
— Наш?! — взвизгнула Вера. — Он меня ссильничал, пёс шелудивый, черномазь проклятая! Убью гада!
— Что? — удивился Севастьян. — Он тебя сильничал? Это правда, Дёмка?
Шумахов опустил голову:
— Да она сама... Сама ведь со мной пошла... И потом, я же не знал, что она с Пантелеймоном...
— Уйди с глаз! — процедил Хитрых. — Ты — позор доблестного отца своего! Ты — позорное пятно на всех людях липецких! Скройся, мразь!
Демьян, озираясь как затравленный зверь, подошёл к коню, прыгнул в седло и, дёрнув поводья, ускакал.
— Кирюша, милый! — рыдая, обняла Кирилла Вера. — Что же нам без Пантюши делать?
— Мстить! — мрачно проговорил Кирилл. — Не жалея живота своего...
Вера постепенно стала успокаиваться. Вытерла лицо платком и поклонилась воинам в пояс:
— Спасибо вам, люди добрые. Пойду я назад.
Липчане переглянулись:
— А не опасно тебе возвращаться?
— А мне другого теперь не дано, — отрезала Вера. — И не успокоюсь я, пока не изведу Олега и весь род его. Ростислав уже поплатился, а следующий Олег, да и Ярославу несдобровать. А вы езжайте домой, копите силы, чтоб раздавить воргольское логово.
И такая отрешённость звучала в голосе девушки, что всем стало жутко, будто говорила она из какой-то неземной, запредельной дали.
— Прощай, Кирюша! Скажи Надюхе и Любе, что я их любила и что мне за Пантелеймона отомстить надо. Как страшно они его мучили... Но он не стонал, не просил пощады...
Когда Вера возвратилась в хоромы князя, уже стемнело. Ростислава давно хватились, и в тереме был переполох. Кто-то заметил его с Верой за городом и доложил князю. Олег был взбешён, но он ещё не видел эту новую холопку княгини, а увидев, обомлел:
— Ты-ы?..
— Ты знаешь её?! — опешила и княгиня.
Олег усмехнулся:
— Ещё бы! Из-за неё был казнён предатель Пантелеймон.