Девушка с плеером (Назарова) - страница 51

— Ну нет, наверное, я не соглашусь. Сложный вопрос. Вот послушай. — Он протянул мне один наушник.

Я придвинулась поближе. Заиграла «Тrue Love Waits», где мне был знаком каждый звук. Мне нравилось, что Стю всегда ждет конца куплета, прежде чем заговорить.

— Ты знала, что песня написана по мотивам сюжета из новостей? — произнес Стю, дождавшись проигрыша. — Про маленького мальчика, которого мать на несколько дней оставила дома одного. Когда знаешь историю, сама песня звучит по‐другому, ее смысл гораздо глубже и она… больнее.

Я кивнула.

— Но ведь все равно это о любви, просто о другой, более вселенской, что ли?

По правде, эта песня всегда вызывала у меня мысли о тебе, запертой в подвале или на чердаке какого‐то страшного дома.

— Она думала о смерти. — Стюарт снова принялся крутить колесико айпода. — Но не как о чем‐то плохом, а как о части жизни.

— А разве можно жить, не думая о ней? У меня вот тоже бывают такие настроения, когда слушаю некоторые песни Coldplay в темноте.

Он скривился.

— Я что‐то не то сказала?

— Ты правда слушаешь Coldplay?

— Ну так, иногда. — Я почувствовала, как щеки одеревенели от смущения, будто я случайно проговорилась, что до сих пор сплю в обнимку с плюшевым медведем. — А что, тебе не нравится?

— Не то чтобы не нравится. Ранние альбомы нормальные. Мне сложно это сформулировать. — Он посмотрел на меня очень серьезно, как будто речь шла о каком‐то принципиальном для него вопросе. — Ника, они же такие пафосные и пустые. Все, что они хотели сказать, они сказали на первом альбоме, а дальше начался бизнес. Они в топе‐то оказываются только потому, что продают альбом за девяносто девять центов.

Я призадумалась.

— Знаешь, сестра сказала мне однажды, чтобы я держалась подальше от притворщиков, — вспомнила я.

Стюарт немного прищурился:

— Притворщиков?

— Ну да. Она считала, что есть настоящие музыканты, а есть имитаторы. Ты про это?

— Интересная мысль. Пожалуй, так и есть.

— Ты можешь объяснить мне, в чем тут смысл?

Стюарт сделал большой глоток сидра.

— Не уверен, что твоя сестра имела в виду то же самое, но я бы объяснил это так. Для нас и нескольких предыдущих поколений музыка неизмеримо важнее, чем просто увлечение или способ снять стресс. Мы вкладываем в нее гораздо больше смысла, она стала для нас целой вселенной, местом, где мы находим себя, нашим способом познания мира. Только сделай погромче — и ты дома, где бы ты ни был. Только подумай: ты ведь не сможешь воспринимать всерьез человека, который слушает R’n’B, если сама слушаешь мэдчестер[6]. Дело не в том, что одни группы лучше других, но музыка — самый быстрый способ разделить мир на своих и чужих. При всей ее важности мы не уделяем музыке должного внимания. Ведь все не так просто, как кажется. Нет никаких жанров. Просто есть настоящая музыка, а есть подделка. Существует огромная разница между Nirvana и Puddle of Mud, между альбомом «Multiply» Эда Ширана и Death Cab for Cutie. И существует причина, почему Fall Out Boy всегда будут собирать горстку тринадцатилеток, а на Джерарда Уэя будут ходить толпы, пусть даже My Chemical Romance распались, а его сольные песни — дерьмо. Я даже не уверен, что отличия можно описать логически. Они существуют на уровне инстинкта. Но некоторые люди их видят, а другим все равно. Суть не в том, нравится тебе группа или нет, потому что речь не о восприятии, а о наличии в музыке чего‐то важного. Чего‐то правдивого. Ну или наоборот его полного отсутствия. Например, есть группы, которые я терпеть не могу, но понимаю, почему они важны для музыки и для истории. И популярность, кстати, тоже ни при чем. Тут важна честность: настоящая боль, или настоящее веселье, или еще что‐то. Главное — чтобы только правдивое. Стоит писать песню, только если хочешь сказать что‐то важное для себя самого. Иначе остается лишь притворство. И люди его почувствуют. Да, именно притворство. Можно прыгать по сцене, орать, бросаться в толпу и бить гитары об пол, сочинять песни о тяжелой жизни и проблемах, фотографироваться с фанатами, а потом приходить в отель, пить травяной чай и засыпать в одиннадцать с блаженной улыбкой на лице и анализом мочи как у младенца. Я не осуждаю людей, которые предпочитают травяной чай; я просто хочу сказать, что, как правило, те, кому есть что сказать, горят изнутри, им больно и классно и они заряжают этим всех, кто их слушает. Им нужно заглушать этот огонь, поэтому они пьют, колются и все такое. Музыка не одежда, которую можно скинуть и вернуться к нормальной жизни. Это стигматы. И поэтому Боб Дилан, поющий в «Subterranean Homesick Blues» о том, что ему не хватает доллара по чеку за ужин, гораздо глубже любого конвейерного трека про войну, глобальное потепление и ужасы капитализма от самой прогрессивной вегетарианской группы. Вот как‐то так, наверное. Не знаю. — Он перевел дыхание и залпом допил остатки сидра.