Пётр, сжимая в руке фенечку, найденную у скамейки, — он теперь всегда носил её с собой — добрался до сквера, прошёл возле той самой скамейки, где сидела загадочная девочка, разговаривавшая с чёрной вороной. Ни девочки, ни вороны, конечно же, не было.
Первое, что увидел Пётр, открыв глаза субботним утром, так это небо, по которому плывут облака, ярко-белые сверху, как взбитые сливки, и тёмно-свин-цовые снизу.
«Сегодня, наверное, жары не будет.
А это значит, что будет ловиться рыба. Да и ехать не так утомительно», — размышлял он.
За завтраком отец спросил:
— Сегодня кондитерская входит в наши планы или сразу поедем к Дроздовым?
Мальчику хотелось побыть с отцом вдвоём. Кондитерская была хорошим предлогом для этого.
— Сходим в кондитерскую, — сказал он, улыбаясь.
Когда на столике уже стояли вазочки с десертом, чашки с горячим чаем и тарелки с кусками торта, мальчик почувствовал себя наверху блаженства. Давно они не сидели вот так вдвоём, и отец никуда не спешил.
Из кондитерской они вышли с большой коробкой, которую погрузили в багажник автомобиля, и отправились в путь. Отец тревожно поглядывал на небо, которое становилось всё темнее и темнее. Тучи опускались к земле, вершины деревьев раскачивались всё сильнее.
— Успеем добраться до дождя?
— Навряд ли, — сказал мальчик, — по-моему, я видел молнию.
Отец принялся рассуждать:
— С одной стороны, дождь — это хорошо, его уже недели две не было, жара надоела. А с другой стороны, в дороге дождь — это плохо, видимость плохая, шоссе скользкое.
Водители нервничали, сигналили, высовываясь из окошек, кричали друг на друга. Даже «скорая», мчавшаяся с сиреной и включёнными мигалками, была вынуждена въехать на тротуар, объезжая застывший поток машин.
Наконец поток медленно двинулся по серому асфальту. Деревья вдоль дороги замерли, даже листья не дрожали. В салоне стало душно. Пётр почувствовал, что ему хочется пить.
Пётр облизал пересохшие губы. На лобовое стекло упало несколько крупных капель дождя, они прочертили по стеклу косые блестящие линии.
— Вот и дождик начинается.
А над горизонтом изломанные стрелы молний раздирали почти лежащие на земле тёмно-синие тучи. А вот раскатов грома не было слышно. Капли перестали падать.
— Сухая гроза, что ли? — сказал отец.
— Что это такое — сухая гроза?
— Это когда без дождя, а только молнии.
— Это опасно?
— Нет! — сказал отец.
— Пить хочется.
— За поворотом, под деревьями, будет киоск.
У киоска стояла небольшая очередь. Отец остановился у пирамиды пустых металлических бочек, открыл дверцу в машине и закурил.
Вдруг после вспышки молнии раздался такой оглушительный грохот, что Петру даже показалось, что киоск зашатался.