— Петров! Сидоров! Карпов! Как тебя? — звучал у парадной двери зычный голос.
— Казанская Божия Матерь! Печерские чудотворцы, — жаловалась Федосеевна.
Послышалось бряцание сабли.
«Проход занят неисчислимым неприятелем», — подсказало Петруше воображение.
Он повернул назад мимо плачущих уже теперь старух.
— Га-аспадин Кро! — надменно выговаривал попугай.
«А черный ход заперт мною самим, — пришло в голову Петруше, когда он был уже в кухне. — Каким же образом выбраться отсюда?» — на мгновение застыл он в тяжком недоумении.
— Так, так, так, — точно хвастался попугай.
«В сенях есть ход на чердак, — осенило Петрушу. — Очень, очень просто! Выбраться можно!»
Он бросился вправо, едва не ударившись лбом о косяк. Наскочив тут же еще на какое-то препятствие, он догадался сорвать с лица теперь уже мешавшую ему маску. И увидел лестницу вверх. Весь припав к ступенькам, он взбежал в несколько прыжков в холодную темноту.
«Чердак», — подумал он.
Осторожно минуя поперечные брусья, он сделал еще несколько шагов и через слуховое окно выполз на крышу. Оглядел, припадая к железу, двор. Но все было тихо на пустынном дворике. И ни единого намека на опасность не выдал мягко шелестевший сумрак. Безмятежное небо благословенно светилось.
«Надо укрыться пока в старой теплице, внимательно исследовать окрестности и затем предпринимать что-либо решительное», — подсказал Петруше капитан Майн-Рид.
Крадучись, как кошка, Петруша прополз на животе, мягко сбросился с крыши дома и пронырливо юркнул в открытую дверь теплицы. И тут же чуть не сбил с ног Верхолетова. Тот стоял, припав к косяку, с револьвером в руке и уже без маски. Его лицо белело в сумраке, и он как будто вздрагивал.
— Это ты? — вздрогнув, спросил он Петрушу.
— Это ты? — спросил и Петруша Верхолетова.
И на мгновение примолкли оба, не находя слов, растерявшиеся.
IV
Однако Верхолетов превозмог волнение и, сделав губы трубой, хотел улыбнуться.
— Кабалеро! — попробовал он пошутить. — Мы как будто окончательно гибнем! — Его голос срывался, не поддаваясь шутке, и толстоватые губы вздрагивали. — Кабалеро, может быть, нам осталось жить несколько часов! — добавил он с искреннею грустью и тем же колеблющимся голосом.
Петруша ничего не понимал и глядел в глаза товарища молча и весьма робко.
— Что такое, собственно, произошло? — спросил он затем.
— Собственно произошло то, что к старухам Лярским приехал погостить их брат, капитан Лярский, с братом своей жены, подпоручиком Котельниковым и с денщиком Сидором. Котельников-то и стрелял в меня, но дал промах!
— А Гринька? — справился Петруша.