— Я заставила, — широко улыбаюсь, почти с детской радостью наблюдая за его проскользнувшим смущением и принимая во внимание тот факт, что ведет себя раскрепощенно, без притворства. Ему тоже весело, не глядя на то, в каком месте мы находимся. И что делаем. И что едим. — Картошинку?
Мужчина никогда не улыбался мне так явно — крохотные улыбки, прозрачные, незаметные… а теперь вполне нормальная, почти настоящая, как и у меня, хоть и намеренно поворачивается влево. А в глазах глобальное потепление, блеск и капелька того восторга, с каким смотрел на мое платье возле алтаря.
Я тушуюсь от такого взгляда и выражения лица Серых Перчаток. Кажется, даже забываю про нашу игру, но он умело возвращает все в правильное русло.
— Спасибо, Изза, — и берет несколько картошин.
Чуть позже я предлагаю ему коктейль. Доедая оставшиеся наггетсы, обильно смазанные любимым сырным соусом, протягиваю большой стакан с белой трубочкой мужчине. Пока язык назвать его «мужем», как и полагается, не поворачивается, но если так пойдет и дальше… мне все больше кажется, что на его счет я заблуждалась — это доказывает хотя бы поздний, в крайней степени нездоровый ужин. Кому-то и в страшном сне не могла присниться такая брачная ночь…
Эдвард больше не упирается. Благодарно кивнув, пробует переслащенное молоко, охлажденное до температуры мороженого. И даже не морщится.
…Это не поддается объяснению. Это в принципе нельзя объяснить. Я не чувствую в себе перемен. Я все так же сижу, все так же передо мной фастфуд в цветастых упаковках, все так же за окном дождь, свет фонаря все так же просачивается сквозь окна в салон…
Но меняется другое. То, как я теперь вижу… и не приборную панель, не платье, не салфетки, не пейзаж снаружи… как вижу Эдварда.
У него красиво очерченные скулы, ровная белая кожа, тщательно выверенная щетина и ровно постриженные волосы, почти черные от нехватки света. Он не смотрит на меня, что придает смелости, а глядит в зеркало заднего вида на то, как бегущей строкой светится красный текст, зазывающий посетителей заехать сюда и «понять, где живет Король Вкуса». И то, как немного вытягивает губы, делая еще один глоток коктейля через соломинку… добивает.
Помешать мне никто не успевает.
Удивляя саму себя, пугаю такой внезапность Эдварда, заставляя его, только проглотившего розовую жижу из пластикового стакана, убрать его ото рта. И с удовольствием встречаю на губах клубничный привкус…
У него они мягкие, пухлые. Не как у Джаспера — тоненькой ниточкой, не как у Деметрия — обветренные. Такие целовать одно удовольствие. Хоть и недолгое.