— Изабелла! — меня отстраняют как помешавшуюся. Без должной увертливости и нежности, с истинным неодобрением.
Отстраняют и буквально садят на свое прежнее место, делая все, дабы дистанцию не удалось сократить.
Часто дышу, больше испуганная сама, чем испугала Каллена. Но в отличие от всех предыдущих случаев, разговоров и истерик, смотрю на него без сокрытия, явно. Широко распахнутыми глазами.
Улыбка пропадает, вижу. В глазах гаснет тепло. И пальцы стискивают бумажный стакан слишком сильно.
— Не смей так делать, — говорит он и, дабы вразумить меня окончательно, впускает во взгляд льдинки, — это недопустимо.
Открываю рот, чтобы сказать что-то, но тут же закрываю. Недопустимо?..
— Никаких поцелуев, — продолжает Эдвард и говорит уже не мягко, не нежно, а твердо, решительно и безапелляционно, — и никакой физической близости. Это ясно?
У меня по спине пробегают мурашки — те самые, из кошмара, ледяные. А пальцы подрагивают, и я поскорее прячу их в ткань платья. Он не увидит.
— Ясно, — шепотом отвечаю, отодвигаясь вправо на своем кресле, ближе к окну. Почти вжимаюсь в дверь, вынуждая сжаться ремень безопасности. На коже горит румянец, и близость чего-то холодного лучший вариант, дабы пережить это состояние.
Я же не думала что так… если бы знала… черт!
— Хорошо, — чуть рассеянно кивает Эдвард, касаясь взглядом оставшегося фастуфуда, — ты доела?
Нет. Но есть больше не хочется.
И потому сама, не дожидаясь приглашения, скидываю остатки в бумажный пакет. Туда же Каллен отправляет и стакан с коктейлем, даже не предложив мне попробовать.
Выезжая с парковки, мы останавливаемся на секунду — возле мусорки, которая, благо, со стороны мужчины. И, разделавшись с ненужным балластом, возвращаемся на трассу.
Но больше до самой квартиры никто не произносит ни слова…
* * *
С прошлого своего визита о жилище мистера Каллена я узнала достаточно, чтобы решить, что со вкусом (или с подбором персонала) проблем у него нет. Неконфликтные цвета стен — светло-голубой, светло-зеленый, бежевый. Светлый деревянный пол, в гостиной застеленный толстым серебристым ковром. Потолок — везде натяжной, без плинтусов, как правило, под цвет стен комнаты — их всего четыре, считая кухню. Есть зал, две спальни по обоим бокам от большого книжного шкафа и два совмещенных санузла, подведенных к каждой из них. Все для удобства и комфорта. Все, чтобы не показалось, будто жилище холостяцкое…
Все как надо, все правильно.
Но спокойствие здесь сегодня — последнее, что я чувствую.
Эдвард отдал мне ту же спальню, в которой ночевала в прошлый раз. Теперь я знаю, что ванная в ней слева, за тем самым торшером. Дверь выкрашена как и стена, а потому неприметна. Якобы экономия пространства…