Я смутно помню события прошлого понедельника. Отчетливо отпечатались в памяти две вещи: ступени лестницы, внезапно напрыгнувшие со спины и повалившие на пол, и глаза. Невозможного, непонятного цвета глаза, которые, как ни старалась, я не смогла принять за действительность, а не галлюцинацию. Если утверждать, что атаки ступеней не было, никак нельзя — есть физическое недвусмысленное доказательство в виде двух швов на затылке, то про обладателя аметистов можно. За эту неделю он не заходил сюда. За эту неделю он передо мной не появлялся, никто его не упомянул — даже Розмари. Будто бы ничего не существовало.
Мешало только одно: он мне снился — каждую чертову ночь — и волок куда-то. Постоянно куда-то звал, куда-то вел. Не отпускал руку. Не давал мне отпустить.
Это ощутимо напрягало — здесь я не слукавлю.
— Изза, — голос Рональда появляется в тишине так внезапно, что я сама поражаюсь быстроте реакции на него: распахнувшимся глазам и тотчас напрягшимся рукам. За прошедшие дни я отвыкла разговаривать с ним. — Тебе нечего сказать?
Интересный вопрос. Принимая во внимание, конечно, что я сама жду от отца хоть какого-то диалога.
— У меня были вопросы во вторник, — мрачно докладываю, краем глаза коснувшись проводка капельницы, тянущегося к локтевому сгибу — вставлять катетер больно…
Рональд останавливается. Складывает руки на груди.
— Тебе на них ответили?
— Розмари, — киваю, вспоминая взволнованное лицо женщины, приставленной ко мне еще с детства, — она — да.
— Значит, вопрос исчерпан.
У него темные, почти черные волосы — без проседи, даже самой малой, что невероятно. И такие же глаза. Черные-черные. Я маленькая их боялась — сравнивала со сказками про злобных воронов. Или про монстров. У монстров всегда такие глаза… без просвета. Любого. Как сейчас.
— Надеюсь, мне ты расскажешь, что произошло? — надменно спрашивает мистер Свон.
Я насилу пожимаю плечами, хохотнув. Меня забавляет его грозный вид. Меня в последнее время вообще много забавляет — как и то, что каким-то чудом доктору Сенну и его коллегам удалось меня откачать.
— Опять театр? — губы Рональда дергаются в оскале.
— Ни в коем случае, — поспешно, все еще улыбаясь, качаю головой, — как можно…
Он вздергивает голову, напряженным взглядом прожигая окно. Здесь оно, к сожалению, имеется, но спасает прогноз погоды, улучшившийся так кстати. Если бы здесь, где даже жалюзи нет, светила молния… нет, мистер Сенн определенно бы был бессилен что-то сделать.
— Причина, по которой ты здесь, — наконец подает голос отец, — наркотическая интоксикация. Тебе известно, что это не хроническое заболевание?