Мы стоим друг напротив друга — я у одной стены, он у другой. Мы стоим и смотрим в глаза каждого. У Джаспера в них льдинки. И льдинки эти не тают…
Впервые за столько времени, впервые за столько лет то, что стою здесь, не кажется правильным. И вообще идея прийти не кажется правильной. Все, что решила, все, что выбрала. Будто бы напрасно. Будто бы зря.
А ведь это нонсенс — после побега из клиники, за которым наверняка последует тяжелый удар по голове от Рональда (не буквально, конечно, всего-навсего аннулированием одной из кредиток) после долгой езды в междугороднем автобусе, где кроме нас с водителем ехали две несчастные женщины, явно возвращавшиеся не с шопинга, после поля с грязным месивом вместо земли из-за ночного дождя — нонсенс. Однозначно.
— Ты разбудила меня в такую рань, чтобы прийти и помолчать? — устало интересуется Джаспер.
— Нет… конечно нет… — я прикусываю губу, раздумывая, что делать дальше. Восемьдесят процентов плана воплощены в жизнь: я здесь, у него дома. И я могу сказать, озвучить то, что придумала. Набраться бы только решимости…
Хейл изгибает бровь — нетерпеливо, недовольно. Ему не по вкусу ждать, я знаю. Никогда.
— Я волновалась за тебя, — в конце концов выдаю, понадеявшись, что такое начало не будет лишним. Тем более оно правдиво, — ты не отвечал мне…
— Я жив, — мужчина хмыкает, — этого достаточно, чтобы унять твое волнение?
В одно мгновенье у меня на глаза наворачиваются слезы. Он стоит передо мной сейчас, тогда, когда больше всего хочу видеть. Он не прогоняет меня. Он говорит со мной.
— Джаспер, — придушенно бормочу, сделав вперед те два шага, которые остаются между нами. Робко, но при этом с неимоверным облегчением обнимаю его. Утыкаюсь носом в теплую гладковыбритую кожу.
И шепотом признаюсь, подобравшись поближе к уху:
— Я соскучилась.
Хейл улыбается — я чувствую, что улыбается. И что ответно, не выжидая больше лишнего времени, обвивает меня за талию. Обнимает одной рукой, потом второй. Прижимает к себе.
Больше мне не холодно. Больше у меня не болит голова, не тянет живот. Больше мне не страшно и не хочется бежать от отчаянья, накрывающего с головой.
В этих объятьях я готова повернуться навстречу цунами — лицом к лицу, чтобы по-честному. Или оказаться в эпицентре землетрясения — не имеет значения. Важно то, что я под защитой. Важно то, что мой Джаспер никому меня не отдаст… он меня любит.
— Соскучилась, значит, — удовлетворенно бормочет он, дважды целуя мою щеку, — интересно…
И та рука, которая прежде согревала, опускается вниз. С радостью встречает тонкий материал пальто. По-хозяйски сильно сжимает его на спине, в самом низу. Недвусмысленно намекает.