Розмари говорила, что сегодня мне лучше выбрать что-то светлое, что-то по-настоящему весеннее, возможно, даже тоньше запланированного… из какой-нибудь воздушной ткани.
Но в ответ получила лишь молчаливо протянутое черное бархатное платье. Без просвета, без глубоких вырезов, с длинными рукавами и маленькими стяжками по всему переду — мой самый неприемлемый фасон.
Зато с туфлями она настояла, и мне пришлось согласиться — без каблуков меня и вовсе никто не увидит. Так что выбор был сделан в пользу полусапожек на шпильках — исключительно изящного вида, даже миловидного — привет женственности.
В этом арсенале мне предстоит провести три часа, втихомолку съесть предложенное меню и, приветливо улыбнувшись, гордо удалиться обратно в резиденцию под руку с отцом. Я ведь дала свое согласие, верно? Я безумно, безумно счастлива…
Медленно, опасаясь того, что пальцы не удержат кисточку, раскручиваю упаковку туши, наблюдая сама за собой в зеркало. Движения выглядят естественно — и то хорошо.
Один мазок, второй… ну вот, уже лучше. По крайней мере, нет той страшной асимметрии, какую я уже двадцать минут наблюдаю по ту сторону стекла. Дело за малым: тени цвета маренго, темно-серый карандаш для контура и, разумеется, помада. Моя чудесная темно-красная помада: Джаспер называл ее «цветом соблазнительницы».
Черт!
Рука некстати вздрагивает, оставляя на коже возле скул некрасивую грубую полосу насыщенного черного цвета. Она, как факт самого собой разумеющегося, наплевательски глядит на меня, буквально принуждая зажмуриться.
Я чувствую, как начинают дрожать губы и, дабы не дай бог не испортить макияж окончательно, поспешно бросаю косметику на тумбочку. Выпрямляюсь, расправив плечи. Вздергиваю голову, запрокидывая ее назад, и часто, часто и спокойно дышу. Компенсирую недостаток кислорода, который обещает в скором времени перерасти всхлипы, если вовремя не принять меры.
А сознание издевается. У сознания нет принципа, что лежачих не бьют. Оно беспощадно.
«Ты предлагаешь мне жениться? — подскочившим на целую октаву голосом спрашивает Джаспер. Его брови изгибаются, глаза округляются, а музыкальные пальцы сжимаются. Сжимаются в два крепких кулака.
Я не знаю, как следует реагировать. Я боюсь сделать что-нибудь не так. Панически боюсь.
— Джаспер, я не доставлю хлопот…
Мужчина усмехается. Изумленно усмехается с лицом в крайней степени ошеломленным.
— Так ты серьезно?
Я прислоняюсь к стене, рядом с которой стою. Я хочу чувствовать, что при необходимости за спиной найдется опора.
— Это всего-навсего бумажка… я не стану ни к чему тебя обязывать.