— Тебе лучше подождать торт, — советует Эдвард. Видит меня как открытую книгу, будто мысли читает — так кажется. Но про слезы, видимо, еще не понимает.
— Долго… — возражаю, безнадежно взглянув на часы, демонстрирующие, что терпеть нужно еще как минимум минут двадцать, — я не люблю сладкое, и я все равно никуда не денусь. Я уже «голубка».
Он присматривается к тому, как я кусаю губы, не жалея уже даже пресловутой помады. Ни слова не произносит, не допускает самостоятельных прикосновений — понимает уже, что я их не люблю.
Поднимается. Заслоняет от меня свет лампы, отбрасывая тень, и выходит из-за стола.
А потом протягивает мне руку:
— Тогда пойдем. Но вместе, миссис Каллен.
Я испытующе смотрю на него, стараясь понять, блефует или нет. Щурюсь даже, для большей правдоподобности…
Но вынуждена смириться с очевидным — нет.
И потому все же подаю ему руку, хотя ни малейшего понятия, что будет дальше, не имею. Сумбурный, сумбурный, будто бы доверху пропитанный алкоголем, день. Я не вижу ни конца, ни начала. Я уже до жути хочу напиться!..
Но не стану — не смогу. Не дадут больше, обещали.
— Degne della corona… — устало шепчу, прикрыв глаза, когда Эдвард по-джентельменски подает мне пальто в прихожей, — degne della corona, мистер Каллен…
— Включи печку.
Эдвард удивленно вскидывает бровь. Я впервые вижу это так явно, без какой-либо возможности списать на «показалось». Меньше чем полчаса назад с таким же выражением на меня смотрел Рональд, но с ним все давно ясно. К тому же, когда он вскидывает бровь слева, правая часть его лица безучастной не остается.
— Тебе холодно?
— Если прошу, значит, наверное, да, — язвлю, посильнее укутавшись в пальто, захваченное из дома. Оно такое же тонкое, как и платье. И то, что совсем не изменилось с прошлой недели, когда я в пижаме под ним сбегала к Джасперу, не трогает. Сейчас холодно. Сейчас оно слишком тонкое.
— Как скажешь, — Эдвард-таки включает печку. На максимум. И направляет вентилятор с ней в мою сторону.
Почти сразу же становится легче. Я уже не сжимаю пальцы так сильно и в окно смотрю, не мечтая о том, как бы увидеть дом и представить себя там, под стеганным теплым одеялом.
Эти мечты… они простые, бесполезные. В них нельзя уловить что-то непозволительное или обвинить в несбыточности… такие мечты хорошие. Но даже им нет места в планировании побега, как бы сильно ни хотелось их выделить.
Первое и самое главное правило: знать, куда бежишь. Потому как если не знаешь, то остальные — «от кого», «как», «зачем» — уже не имеют никакого смысла.
Четкое представление, четкий план. Иначе, как и я, выйдя на улицу с намерением сбежать из ненавистной резиденции как можно дальше, окажетесь в другом месте. С таким же замком.