— Вас что-нибудь беспокоит в последнее время?
— Нет.
— Если что-то есть, лучше скажите, — вздыхаю я.
Но она по-прежнему качает головой.
— Я поэтому и не хотела идти, — она облизывает пересохшие губы, делая очередной вдох, — все в порядке.
— Когда был ваш последний осмотр? — подает голос мой наставник, разглядывая за столом ее карточку.
— В ноябре, — честно признается пациентка.
— Двадцать девятая неделя? — с сомнением переспрашиваю я. Очень хочу верить, что она чего-то напутала.
Ан нет. Все верно.
— То есть, на учете вы не стоите? — изгибает бровь доктор Уотнер.
— Нет, я за этим пришла, — мисс Свон мужественно игнорирует все то, что я делаю, концентрируясь на вопросах мужчины, — мне сказали, так надо.
— Надо, — он, судя по звуку, дописывает что-то в карточке, — но неплохо бы пораньше делать это. Вам повезло, что все хорошо.
Я заканчиваю, осмотрев все то, что полагается. Наружные органы, внутренние… неужели все? Это изматывающе не только для пациентов.
— Одевайтесь, — разрешаю я, протягивая ей руку и помогая оказаться на полу. Зрелище белых носков слева и справа над моей головой еще долго будет преследовать меня в видениях. Едва ли не пробирает на смех.
— Сколько вам лет, мисс Свон?
— Двадцать два.
— Лучший возраст для рождения ребенка.
— Спасибо…
Кое-как закончив с одеванием, она снова появляется передо мной в своей нестандартной одежде. Удобнее перехватывает сумочку и с нетерпением глядит на карточку.
— Вы не делали УЗИ, — утвердительно говорит Уотнер, заканчивая с заполнением.
— Нет.
— Надо сделать, уже давно пора.
— Сегодня?..
— Можете сегодня. Кабинет триста двадцать второй, третий этаж. У них должна быть форточка в девять.
— Хорошо, — она быстро соглашается и быстро, несмотря на некоторую неуклюжесть, забирает протянутую карточку.
— Спасибо, — обращаясь к нам обоим, произносит, прежде чем выйти за дверь. Но в первую очередь, почему-то, смотрит на меня. И в этот раз без стеснения.
За этот день мы проводим еще двенадцать осмотров. Но ни один из них так, как первый, меня не выматывает. Я не краснею, не бледнею, практически не стесняюсь, и мне, почему-то, не особо интересно, морщатся или жмурятся пациентки при вводе зеркала.
Я анализирую ситуацию с мисс Свон весь ланч и уже по дороге домой, после одобрительного отзыва доктора Уотнера, тоже. Ответа найти не могу.
Когда я останавливаюсь перед своим подъездом и смотрю, как мерно люди входят и выходят через большую железную дверь, передумываю оставаться дома в одиночестве. Достаю телефон и звоню Барбаре, надеясь, что она не занята.
— Эдвард? — удивлена, но не неприятно.