— Немного сильнее воспалилось.
Я откладываю в сторону использованный бинт, доставая баночку бепантена на стол. Эдвард мрачнеет, когда видит его.
Как можно нежнее, стараясь не причинять боли, я двумя пальцами размазываю маслянистую консистенцию по поверхности его пострадавшей кожи. В отличии от вечерней процедуры подобного рода, когда даже не замечал этих касаний, сейчас мужчина более восприимчив к ним. Мои попытки делать все аккуратно не имеют успеха — ему, так или иначе, неприятно.
— Прости, пожалуйста, — когда он вздрагивает, едва не выдернув руку из-под моих пальцев, я сожалеюще глажу его по плечу, — потерпи. Осталось чуть-чуть.
— Это из-за приступа…
— Воспаление?
— Нет, — Эдвард приглушенно стонет, едва мой палец оказывается на вздувшейся поверхности его ранки, первой из трех, — нетерпимость к боли.
— Ты просто устал, — перехожу ко второй, добавив немного мази на основное поле действия.
— Возможно. Но за это ты должна меня извинить.
Я поднимаю глаза на него, сонно улыбнувшись. Как раз после того, как с осторожностью покрываю целительной смесью третью ранку. Влажную, с поблескивающим мясом.
— Я ни на что не обижаюсь. Просто в следующий раз, когда тебе что-то нужно, разбуди меня.
Эдвард выглядит смущенным. На его щеках мне виден румянец.
— Это не боль, Белла, понимаешь? — он горько усмехается, — вот в чем парадокс. По сравнению с приступом…
Он же не думает, что заслуживает худшего, правда? Не надо!
— И все равно. Я итак высплюсь. Пожалуйста.
К моим отрывистым, ясным фразам муж относится позитивно. По крайней мере, какая-то часть затравленности с его лица пропадает. Вместе с тем самым пресловутым румянцем.
— Ладно…
Я заново забинтовываю его ладонь, на этот раз тщательно проверив чтобы повязка не только не жала, но и не сползала. Приток воздуха сведет на нет все старания справиться с болью.
— Твои таблетки разрешено мешать с ибупрофеном?
Эдвард здоровой рукой устало ерошит свои волосы, клюя носом к гранитной поверхности стойки.
— С чем угодно, кроме алкоголя, Белла.
Ну конечно.
Мне остается только кивнуть.
Я наливаю Эдварду воды в свою кружку, оказавшуюся ближе всего, и выдавливаю на ладонь таблетку, способную помощь ему заснуть. Превратив это почти в рефлекс, он тут же выпивает данное мной, не задумавшись и на секунду.
Так больно?..
— Пойдем в постель, — я призывно глажу его по плечу, разворачиваясь к спальне, — оно подействует очень быстро. Руке уже легче?
Уголок его рта дергается вверх.
— Прохладно.
— Так и надо, — я даже не думаю о том, чтобы убрать со стола и вернуть лекарства на исходное место. Для этого будет полно времени утром. — А вот ты, похоже, горишь.