Приближается. Быстро и резко, внезапно. Горячий, с ощутимым жаром от тела, останавливается рядом с подоконником, на котором сижу с ногами. Сжимает зубы, смотрит глаза в глаза. Не моргает. А руки стискивает в такие кулаки, что удивительно, что пальцы не перетираются в порошок.
— НЕ СМЕЙ В ЭТО ЛЕЗТЬ!.. — ревет он, вскинув руку.
Но я не вскрикиваю и не отшатываюсь назад. Наоборот, притягиваю его к себе, подползая к краю подоконника. Скидываю плед, чтобы как следует обнять мужчину за шею. Прижимаю его к себе, бережно потирая пальцами ворот рубашки.
— Тише, тише, тише…
Он рассерженно-сбито дышит, пытаясь смириться с моими действиями. Кулаки сжимаются сильнее.
— Белла, от греха подальше — отпусти меня, — рычит он, — я боюсь ударить тебя.
— Этого не будет — ни того, ни другого, — выдержанно говорю я, — не вырывайся. Просто обними меня тоже. Тебе будет легче. Попробуй. Попробуй, любовь моя…
Эдвард не сдается так просто — он, в лучших своих традициях, еще упирается. Держать его — все равно, что держать оголенный провод — того и гляди ударит током.
— Я убил человека. Ту женщину, которая помогла с Иффом… тебя это не волнует? — едко шипит он. Весь как сжатая пружина.
— Меня волнуешь ты, — вздыхаю, тепло поцеловав его шею, — и только, Эдвард.
Муж предпринимает даже слабую и, благо, единственную попытку вырваться. Но передумывает затем. Медленно, однако верно.
Сперва его дыхание становится быстрее, а вместе с ним и пульс, что я чувствую кожей. Затем нерешительно, боязливо его дрожащие пальцы касаются моей спины. Едва-едва. Яснее. Как надо. Он смыкает объятья, глотнув воздуха… а потом резко выдыхает его, сжав меня очень сильно. До треска костей. И я не противлюсь.
— Милый мой, — бормочу, пользуясь своей возможностью прокладывая дорожки поцелуев то по его лбу, то по скулам, — я с тобой, Эдвард. Я всегда с тобой. Мы обещали это друг другу и мы сдержим клятву. Поверь мне. Я не отказываюсь от тебя.
Каллен мне ничего не отвечает. Все его эмоции сегодня мне суждено определять по дыханию. И в данную секунду оно, такое частое, едва слышно.
Добрый знак или нет, а я решаюсь продолжить.
— Эдвард, я понимаю тебя, — склоняюсь к его уху, произнося слова мягко и четко, как в Атланте, после выкидыша, делал для меня он, — я понимаю, что все это… Алесс, я, этот замок… все отразилось на нас, ведь не могло оно быть иначе. Возможно, мы будем теперь меньше смеяться и крепче обнимать друг друга, возможно, некоторыми ночами нам будут сниться эти несколько недель и по утрам нам будет нехорошо от таких снов полдня… все возможно. Но это не меняет сути — мы остались вдвоем. Несмотря ни на что. По-моему, это достаточный повод для радости.