Ставлю блюдо на стол, как раз между вилкой с ножом, положенных ранее, и сбоку от налитого абрикосового сока.
— Приятного аппетита, — говорю в никуда, неловко сложив руки на фартуке. Глаза стремительно мутнеют, наполняясь слезами, а значит мне поскорее нужно уходить.
Главное желание выполнено: Эдвард не останется голодным.
Какая же проклятая эта комната, Боже мой. Все эти приборы, техника, столы, стулья, сковородки! Я так скучаю по своей кухне, двум одиноким кастрюлькам и маленькой сковороде-гриль. Мы никогда не ругались в моем доме. Там, в Австралии, не было поводов ругаться. И завтраки были солнечными, с улыбками. А ужины, как правило, кончались теплой и мягкой постелью. До утра.
Здесь же, на полностью автоматизированной территории дома, правят балом лишь приборы. Бесчувственные, неживые и терпеливые. Исполнят любой приказ хозяина — как золотые рыбки.
Я не знаю, куда мне себя деть. Неловко отступаю от стола, кое-как увернувшись от барной стойки, а потом с тревогой оглядываюсь на плиту, чтобы проверить, выключила ли огонь. Спалить ещё что-нибудь за два дня было бы слишком.
Огня нет.
Зато есть голос.
И хочу я того или нет, но я всегда остановлюсь, когда его услышу. Чтобы не случилось.
— Белла?..
Его лицо не сложно отыскать в пространстве: как в любимом приложении на телефоне, оно сияет яркой звездой среди расфокусированного фона. Ничто не имеет значения и ничем нельзя здесь больше любоваться. Я в Джорджии, я в этом доме, я на этой кухне из-за Эдварда. Штаты всегда были для меня ужасно далекой и непонятной страной, я бы не решилась на переезд.
Мужчина стоит возле противоположного края стола, растерянно глядя на меня, на омлет и на ту сковородку, в которой только что приготовила его завтрак. Темные оливы подернуты усталостью, страдание затесалось между бровями в маленькой складочке на лбу, а губы побледнели. Слишком болезненный вид.
Эдвард в своем официальном рабочем костюме: черном, с иголочки, с острой рубашкой. Надеты запонки, вычищены туфли, волосы расчесаны и уложены как следует. Однако одного штриха все же не хватает. И странно было бы предполагать, какого. Я знаю наперед. Я знаю и, подняв глаза, волей не волей усмехаюсь, пусть даже сквозь слезы. На шее мужа морской узел из галстука. И вряд ли ему под силу самостоятельно его распутать.
Я не дожидаюсь приглашения. Хмыкнув сама себе, делаю те несколько шагов, что разделяют нас. Мне прекрасно известно, насколько он беспомощен с этими галстуками и насколько сильно их не любит. Но раз надел, значит очень нужно, просто необходимо. А его водитель, Лоран, кажется, точно не завяжет все как следует.