Затем, понимая, что я совершенно не осознаю важности того ошибочного шага, на который я только что дал согласие, Тэд дает мне краткое объяснение для начинающих о том, как происходят подобные вещи. Репортер, совершенно очевидно, из тех, кто за штатом (а не Барбара Уолтерс), с группой прибудут в мою квартиру в пятницу вечером, около 8.00, установят оборудование и проинтервьюируют меня о моем члене и о том, что я принимаю и как то и другое соотносится друг с другом. Затем репортер и группа будут следовать за мной по городу («Вам придется привести какого-нибудь друга или двух. У вас есть друзья?»), снимая меня в хипп-барах и причудливо стилизованных ночных клубах, в то время как я пытаюсь уболтать потенциальные кобуры для моего наполненного кровью якобы под химическим воздействием Пистолета Любви.
Пленка, отснятая во время блужданий по городу съемочной группой, известна в бизнесе телевизионных новостей как «ролик Б». Это как раз то, что зрители увидят на экране, в то время как Барбара Уолтерс или кто-либо другой из ведущих будут наставлять их и объяснять голосом за кадром статистику и что-то подобное.
И только после того, как мы поблагодарили друг друга и повесили трубки, меня как громом ударило: Жизнь, какой я ее знал, заканчивается. Я написал гиперреалистическую историю о Виагре, и вот теперь я почти готов сменить Боба Доула[10] в качестве мальчика на картинке рекламы эректильной дисфункции.
Ну, я попал.
Я звоню Тэду снова. Он ушел на обед, и сегодня его не будет.
Телефон снова издает сигнал. Я переключаюсь. Голос на другом конце звучит женственно и приятно. Это заштатный репортер, которая будет брать у меня интервью, и я могу определить по ее едва заметной нервозности, что она относится к предстоящему интервью так же, как и я сейчас. Я думаю, как бы дать задний ход, но вспоминаю: ЧБСАР?! И слышу голос Акела, говорящего со мной, посылающего мне энергию и ободрение своим низким баритоном: «Смелей, дурила… вперед, покажи его всем». Я рассказываю репортеру, как добраться от района Марин до моей квартиры на углу Восьмой авеню и Калифорния-стрит, и мы обмениваемся шутками об очевидной абсурдности ситуации, о необходимой подоплеке этой новости. Ее голос и манера вести себя расслабляют меня, и мне кажется, что она в равной мере облегченно вздыхает, определив, что я не какой-нибудь наркотико-всасывающий нимфоманьяк, готовый немедленно начать трахать ее ногу всухую, как только она постучится в мою дверь. На самом деле я уверен, что это как раз то, о чем она думает, поскольку она говорит мне это.