Матерь божья! Только одно предложение, и я заменил Боба Доула как олицетворение Виагры. Я только что стал рекламным мальчиком эректильной дисфункции.
Мне захотелось снять телефонную трубку и закричать. Мне хотелось узнать, сколько Бобу Доулу заплатили за его рекламный ролик. Ну, сколько это могло бы быть? Сто тысяч долларов? Пол-лимона? Ясно, как дерьмо в божий день, что это стоило больше, чем две бутылки шнапса!
Я украдкой посмотрел на распятие и могу поклясться, что заметил, как Иисус криво усмехнулся, продолжая спокойно висеть на стене.
Бог мне теперь не помог бы. И шнапс не помог бы мне теперь. Моей единственной надеждой была заначка Валиума. Все, что там было.
Я проснулся на следующий день около полудня отдохнувшим и умиротворенным. Приятно светило солнце. Потребовалось короткое время, чтобы память о вчерашнем кошмаре вернулась. В амнезийном тумане, вызванном непомерной дозой Валиума, я каким-то образом прикрепил распятие к экрану телевизора вверх тормашками. И, очевидно, пытался выкинуть эту конструкцию из окна, подражая стилю Кита Ричардса. К счастью для всех участвующих, я был слишком под воздействием, чтобы пронести телевизор далее чем па полметра. К тому же моя работа как клейщика никуда не годилась. Поэтому весь нанесенный урон был быстро аннулирован.
В ящике голосовой почты было тридцать семь сообщений. Я стер их все, не слушая.
В конце концов позже, но этим же днем я осмелился выйти на улицу. Не было видно никаких пикетов. Никто ничего не кричал мне из проезжающих мимо машин.
Пока я шел по улице, навстречу мне попалась симпатичная девчушка с пакетом продуктов, которая улыбнулась, проходя мимо.
Все, казалось, должно быть в порядке.
Как и у любого другого средства, усиливающего какой-либо аспект или уровень производительности, у Виагры есть, как говорится, довольно неприятное побочное действие. После двенадцати часов непрерывной, твердой, как мореный дуб, эрекции ваш старый дружок уже не тот, каким вы его знавали раньше. Представьте себе бейсбольную биту Нерфа[41] в сравнении с молотком для игры в крокет. Ну, в худшем случае это разочаровывает. А любое разочарование — это просто не то, на что были всегда настроены мои член и душа. Все же есть жестокая правда для члена, стоящего на трезвую голову: забудь о вечной стойкости. И больше не будет никаких гениталий, которыми, помимо всего прочего, можно оборонять дом.
Просто средненькая по размерам трубка из плоти, слегка сопротивляющаяся силе притяжения, которая в определенные моменты становится мягкой, как губка, а в иную, лучшую для себя пору тверда, как размороженная пицца-пепперони. Ну, кажется, и что из того. Но кому же, блин, нужна размороженная пицца, когда у них есть колбаса твердого копчения? А с тех пор, как я стал «новым лицом Виагры», у меня отчасти уже появилась репутация, которой нужно было соответствовать. (Мои родители несказанно гордятся этим. Они фактически больше не разговаривают со мной вообще.)