На какой-то момент я почувствовал себя побежденным. Еще один жестокий, бесчеловечный юкер[125].
Но затем, медленно, новое чувство… сила. Уверенность. Воля к достижению цели. Мощь. Я никогда не был в таком положении. Конечно, мне нужны были деньги. Но я также хотел, чтобы этот рассказ куда-нибудь исчез. Этот журнал не собирались издавать в Америке, но я не горел желанием прослыть Мальчиком со Стояком и в Европе. И тут я пустился выделывать деликатные па дипломатических переговоров.
— Десять тысяч. Американских.
С его стороны молчание на линии. Но трубку не вешает.
Пока Паоло думает над моим предложением, позвольте мне воспользоваться возможностью и обратить ваше внимание на то, что требование заплатить десять штук за короткий рассказ, который уже опубликован, от автора, о котором никто не слышал, особенно когда центральная тема рассказа — половые органы, сродни попытке получить пятьсот долларов за подержанный массажер для спины на уличной распродаже.
Но Паоло все еще не повесил трубку. Возможно, у него шок.
— Я пирисвоню овам.
Боже милостивый! У него серьезные намерения. Десять штук! Этого хватит заплатить за три месяца за квартиру в Сан-Франциско. Я смогу сказать Антихристу, чтобы он обкурился своей дурью. Черт, я смогу купить его сраный журнал и уволить его, ну а потом сказать, чтобы он обкурился, сразу после того, как он раскурит свой трех с половиной метровый бонг.
Да только Паоло не перезванивает. Проходит час, а он все не звонит. Я постоянно снимаю трубку, дабы убедиться, что телефон работает. Все в порядке. Гудок есть. Паоло не перезванивает.
Черт! И что бы мне не попросить всего пять штук?
Два часа.
Три часа.
Полночь. Звонка нет. Я поглощаю бутылку вина, несколько таблеток Амбиена[126] и целую чашку «лучшего на Ямайке»[127].
Как обычно, на следующий день около полудня меня будит кричащий звонок телефона.
— Ммм-алло?
— Чаоооооооов…
— Привет, Паоло.
— Ну, я поговорил с босом ово Флоренции, ии мыы считаим, паа нескольким причинам, чтоо ови проосиите очинь много.
— Хмм, — фыркнул я отрывисто-грубо, так, будто обиделся: что, мол, можно ожидать от сделок с европейцами. Что было вовсе не так. Я просто был в шоке оттого, что Паоло и иже с ним не только в открытую не рассмеялись над моим предложением, но приняли его серьезно. Я не привык, чтобы меня воспринимали всерьез, особенно те, кому я не должен денег. Поэтому подыграл, любопытствуя, к чему все это приведет.
— Паскольку расскас уже написан и паскольку он уже апубликован, мы тумаем, што более риалистичной суммой было бы шесть. Шесть тысяч долларов.