Вот такое вот у нас получилось взаимодействие лидерский аур.
Вздохнув, я вновь потянулся к дриару. У меня в расходнике сейчас 6581 униар, надо распределить перед битвой. В прошлый раз я развил “Лидерство” до 5 такта, а также добавил “Хищению” и “Длинным мечам” по одному такту. Посмотрим, что теперь получится вкачать.
Так, нынче я практически непрерывно пользуюсь мечом, щитом и волшебным кулаком, и, собственно, в грядущей битве они же мне и пригодятся. На все три вполне хватит униаров, поэтому подниму каждый на два такта. Ещё у меня уже давно висит в подвешенном состоянии грань “Дикая атака”, повышу-ка и её тоже, всё-таки полезная вещь. Думаю, этого достаточно, остальное оставлю на потом.
Эти вложения помогли мне достичь 170 ступени и дали 12 очков атрибутов, которые я разделил между Силой, Ловкостью, Разумом и Силой Духа.
Закрыв дриар, я прикрыл глаза от разлившегося по телу удовольствия.
Хм, что ни говори, а на войне униары текут рекой вместе с кровью врагов. Я бы даже сказал, что в это благодатное время, когда других силпатов можно убивать без опасения нарушить закон, по ступеням могущества летишь, как на крыльях.
Но довольно патетики - пора готовиться к битве.
***
Отряд разномастных воинов с мрачными лицами шел по улице, втаптывая в землю пепел сгоревших домов и вдыхая воздух, пропитанный кровью их хозяев. Среди матёрых, уверенных в себе солдат, переживших десятки сражений, испуганно семенили бледные крестьяне, которые, несмотря на пожирающий их души страх, были готовы схлестнуться с врагом не на жизнь, но на смерть. И во главе этого импровизированного войска находился я, бок о бок с леграндом.
Дорога пошла под уклон и мы стали спускаться к привратной площади, которой вскоре предстояло стать апогеем сражений за Пепелку. Мы не строили иллюзий - бой будет тяжелым и кровавым. Но даже в самом страшном сне мы не могли и представить того, чем всё обернётся…
Перешагивая через трупы защитников деревни, мы дошли до конца улицы и нашим взглядам предстала ужасающая картина, от которой даже самые бывалые воины дрогнули и впали в ступор.
Люди. Десятки стонущих от боли, истекающих кровью людей: мужчины, женщины, старики и даже дети. Они висели на пиках, воткнутых в землю, корчились в грязи, прижимая к груди обрубки пальцев, пытались ползти, волоча за собой переломанные ноги, и поднимали к небесам иссеченные до неузнаваемости лица.
У меня перехватило дыхание, а сердце забилось в груди так сильно, что его удары громоподобным эхом отдавались в голове. Взгляд скользил от одного искалеченного крестьянина к другому, пока, наконец, я не поднял его на их мучителей, выстроившихся в середине площади.