На пригорке повстречался Кондрат. Он чем-то был озадачен.
— Весна не торопится, — угрюмо заметил он. — Смотрел, не пробивается ли трава. Взгорки еще лысы, а о лощинах и говорить нечего. Заморозки, черт побери, все расчеты путают.
— Мой-то третий день пропадает. Спрашивала Терехову — не звонил.
Они пошли локоть в локоть. Дорога вилась краем реки. Длинные, тощие тени вётел дрожали на воде.
— Не подумала, Ниловна, о нашем разговоре? — напомнил бригадир.
— Я же говорила, Кондрат Романович, героиня из меня не выйдет, — не сразу ответила она.
— Признаться, рассчитывал на тебя… За хозяйство всерьез пора браться…
У крайнего сада Кондрат повернул к ферме, а Марья Ниловна пошла к роще. Идти было трудно. В грязи тонули ноги, скользили.
Роща приняла ее тихим ропотом. Ветер колыхал тонкие метелки берез. На вздутых почках поблескивала роса. На полянках, как огоньки, вспыхивали лепестки мать-и-мачехи.
У молодой березки Марья Ниловна увидела Вороного и телегу. Мужа не было. Прижимая руку к груди, она заглянула в овраг, пересекла поляну. Горбылев сидел на пне. Привалясь спиной к березке, дремал. Рука его беспомощно отвисла, на глаза наползала кепка, усы обмякли, опустились.
Марья Ниловна поправила на муже сползшую кепку, потрясла за плечо.
— Егорка, Егор! — тихо позвала она. — Простудишься. Поедем домой.
Горбылев вяло шевельнул рукой, открыл еще не видящие от сна глаза.
— Почему ты здесь? — продолжала трясти за плечо Марья Ниловна.
Он с трудом оторвал от ствола голову, удивленно взглянул на жену.
— Ты?.. Ты как сюда?
— Разве можно так, Егорка? Уехал и не сказал… Извелася вся, — пожаловалась она.
— На бюро ездил. Опять стружку снимали. С удобрением возился. Подкармливать скоро, а у нас ни грамма. Может ерунда на постном масле получиться. — У телеги Горбылев кивнул на Вороного. — Решил дать передохнуть. Дорога тяжелая. Взмылился весь. Я сейчас… — Он завел лошадь в оглобли, поднял дугу. — Что в деревне слышно?
— Корма свезли. Я тоже отдала воз сена.
— Правильно. Отставать от других не след… Ивин как?
— Говорят, из магазина носа не высовывает.
— Хитрец!.. Земнов, значит, хозяйничает? Дешевый авторитет зарабатывает?
— Пустое говоришь. Собрание решило…
Горбылев подобрал сено, приготовил сиденье.
— Ну, взбирайся, — предложил он жене.
Марья Ниловна поставила ногу на колесо, но сесть воздержалась.
— О тебе вспоминали, Егорка, — проговорила она.
— Ругали?
— Горе говорило в них. Напраслину никто не сказал. Во всем была правда.
— С Земновым надо с глазу на глаз потолковать. — В голосе Горбылева послышались нотки угрозы. — Работать мешает.