Мне следовало сразу понять, что психотерапевт захочет, чтобы я провела у него весь оговоренный час. Когда я говорю ему, что оставила Аполлона привязанным на улице, он предлагает:
– А почему бы в следующий раз вам не захватить его с собой сюда?
В следующий раз?
В этом и заключалась суть нашей сделки: психотерапевт даст мне то, что мне нужно, а я за это приду к нему опять.
– По меньшей мере, еще два сеанса, – говорит он.
Сидя в его кабинете рядом с Аполлоном, я невольно улыбаюсь. Мы с ним словно пришли на сеанс семейной психотерапии.
С той только разницей, что мы прекрасно ладим.
Как-то раз, женщина, проходившая мимо нас по улице, бросила мне такие слова:
– Я всегда говорю – лучше пес в качестве мужа, чем муж, который ведет себя как пес.
Всегда?
Когда мне было немного за двадцать, и я гуляла с Боу, мужчины иногда выкрикивали в мой адрес непристойные замечания:
– Этот пес твой хахаль? Ты что, спишь с этим псом? Ты трахаешься с этим псом, дамочка? Зуб даю, ты даешь ему…
Я нервничаю, когда еще одна женщина, которую я встречаю на улице, называет Аполлона красивым и говорит, что завидует мне.
– Вам повезло, крупно повезло, – заключает она.
Когда психотерапевт выдает так нужное мне свидетельство моего прогресса, я даю его понюхать Аполлону, а потом прикрепляю магнитиком к дверце холодильника.
– Ты же сама понимаешь, что совершаешь мошенничество, – говорит твоя первая жена. – Даже если ты делаешь это ради благого дела.
Я понимаю праведный гнев, который возникает у тех, кто действительно нуждается в животном для эмоциональной поддержки. Недоумение вызывают все множащиеся ряды людей, выдающих вполне обыкновенных – а иногда и экзотических животных – за животных-помощников. Я слышала о скунсе, которого держат в общежитии колледжа, об игуане, обитающей в ресторане, о свинье в самолете. И я даю себе слово, что не стану приводить Аполлона в такие места, куда бы не пустили обычного пса. Сделав копию добытого мною свидетельства и отослав ее в офис управления зданием, я решила оставлять и его, и специальный бейджик, выданный мне для Аполлона Национальным реестром животных-помощников, дома.
Что до психотерапевта, то он, не мучаясь никакими сомнениями, заявил в письменной форме, что я страдаю от депрессии и состояния тревоги, усугубленных потерей близкого человека, и что мой пес обеспечивает мне необходимую эмоциональную поддержку, лишение которой, с большой долей вероятности, нанесет вред моему психическому здоровью и может даже угрожать моей жизни.
Твоя первая жена находит это смешным.
– Потому что на самом деле, – говорит она, – в данном случае с ситуацией не справляется пес, а ты человек, который оказывает ему эмоциональную поддержку.