Ловушка для олигарха (Рясной) - страница 2


— Связь… Связь с «бункером» прервалась, — принесший это известие гонец даже не пытался скрыть своих чувств. Вид у него был затравленный. Он отлично знал, что гонцов с дурными вестями в прошлые века часто убивали. Хотя цивилизация прилично шагнула вперед, но к человеку, который сидел за огромным письменным столом и выслушивал известие, это не относилось.

— Что? — хозяин кабинета прищурился. Этот прищур не обещал ничего хорошего, И гонец — верзила-тяжеловес в камуфляжной форме, на рукаве которой было изображение единорога, — внутренне съежился и почувствовал себя просто тараканом, на которого взирает хозяин кухни, держа в руке баллончик с дихлофосом.

— В «бункере» никто не отвечает, — пояснил «тяжеловес», которого прозвали Биндюжником, Он был уже не мальчик — под сорок, его лицо уродовали страшные шрамы — память о не лучших временах его жизни, уши были раздавлены по-борцовски, нос перекошен. Он был похож на человека, прошедшего огонь, воду и медные трубы. Но это ничего не значило здесь.

— По всем каналам запрашивал? — осведомился хозяин кабинета.

— Не отвечают ни по сотовым телефонам, ни по городским. И рация молчит! Мне кажется, там нулевая ситуация.

— Ах, нулевая, — хозяин кабинета провел по лысой голове, выбритой так чисто, что напоминала голову дешевой пластмассовой куклы. — И что с тобой делать? — осведомился он, улыбнувшись таким обаятельным оскалом, что у Биндюжника ноги стали предательски подкашиваться.

От улыбки Алибабы, напоминавшей гримасу оголодавшего аллигатора, по телу его собеседников начинали бегать мурашки, многим становилось дурно. Дамы нередко хлопались в обморок, будто на дворе не двадцатый, а девятнадцатый век, и они никогда не видели фильмов ужасов. Но женщины — существа непредсказуемые, и их обмороки были испуганно-восторженные. Женщин тянет к таким мощным, сделанным из гранита гориллам. А мужчины предсказуемы вполне. Они становились гораздо уступчивее, когда им щедро расточал свои фирменные улыбки Алибаба.

— Я ни при чем… Я… — Биндюжник пытался оправдываться, понимая, что это бесполезно. Что толку в оправданиях овцы, которую решил сожрать на ужин волк?

— Три машины. Людей по тяжелому варианту. Вперед! — приказал Алибаба, неожиданно резко для своих ста сорока килограммов поднимаясь с просторного дубового кресла, сработанного краснодеревщиками по специальному заказу, чтобы выдерживать такую тушу.

— Уже отдал распоряжения! — с видимым облегчением воскликнул Биндюжник.

У него было ощущение, что он побывал в змеепитомнике.

Металлические створки ворот двухэтажного аккуратненького, с атлантами и колоннами светло-зеленого особняка конца девятнадцатого века, расположенного недалеко от центра столицы, с лязгом разъехались. Два часа назад прошел дождь, и из-под колес вырвавшихся с территории на свободу, как застоявшиеся лошади, «Ленд-ровера», «Хонды-одиссея» и «Мерседеса» брызнули лужи. В этих сияющих никелем торпедах был мощный напор, ощущался заряд какой-то не свойственной тихим московским улочкам энергии. И сами машины, и те, кто в них сидели — затянутые в камуфляжи боевые туши с рациями и скорострельным оружием, казались явлением из иных миров. Они напоминали пришельцев, жесткой стальной армадой ворвавшихся в этот город, чтобы корежить его по собственному разумению и, не замедляя своего дьявольски целеустремленного движения, по ходу сметать всех и вся.