– Ну ладно, – я начал сомневаться, найдется ли в ее жизни местечко для меня.
– Ужин во вторник? – спросила она.
– Идет, – ответил я. – Надевай пижаму. Я знаю отличное место.
– Ты странный.
– Ты тоже.
– Круто.
Я пошел домой, надеясь, что, может, Грейс все-таки сможет перестать плакать.
Я совершенно искренне не знал, что собираюсь делать дальше, кроме того, чтобы попытаться познакомиться с Эш поближе за то время, что я еще буду в Нью-Йорке, и стать ей папой, даже не имея представления о том, что для этого нужно.
В понедельник я пошел в библиотеку и прочел все книги про родительство, какие сумел найти.
Вечером я написал Грейс.
Я. Я пытаюсь уложить все это в голове.
Грейс. Я понимаю.
Я. Я встречаюсь с Эш во вторник. Пойдем ужинать.
Грейс. Ладно.
Я. Я хочу видеться с ней регулярно.
Грейс. Конечно.
Я. У нее есть фонд на образование?
Грейс. Да.
Я. Дать тебе денег?
Грейс. Это необязательно.
Я. Но я хочу.
Грейс. Тогда ладно. Можешь вложить их в ее фонд на образование. Я напишу тебе номер счета.
Какая-то часть меня хотела бы сказать больше, но я пока не был способен разговаривать с ней о чем-то, кроме родительских обязанностей.
На следующий день я был завален работой, но сумел выбраться пообедать со Скоттом. Когда он начал обсуждать Сингапур, я рассказал ему про Эш. Он был так потрясен, что даже ничего не сказал, и только велел мне взять выходной до конца недели. До этого момента я даже не осознавал, насколько я в этом нуждался.
Вернувшись к своему дому, я обнаружил на скамейке у лифта Монику. На коленях она держала фамильную колыбель.
Она смотрела на меня с сочувствием, но ее ноздри раздувались, а челюсть была крепко сжата.
– Моника. Можешь даже не начинать.
– Так бы и дала ей каблуком в глаз.
Я поглядел на ее пятнадцатисантиметровые каблуки. Да, это бы решило вопрос.
– Мэтт, мне страшно жаль. Александр сейчас в Токио, иначе он был бы здесь. Я приехала вместо него.
– Спасибо. Смотрю, ты зашла навестить Элизабет. Надеюсь, ты ее не побила?
– Нет, конечно, но я сказала ей, что я о ней думаю. Ей от меня досталось. – Она указала на меня пальцем. – Эта женщина нагадила в душу нашей семье.
– Да знаю. – Я уже смирился с этой реальностью, но Моника, судя по всему, продолжала бороться с ней или по крайней мере пыталась ее исправить. – Что есть, то и есть. Теперь, начиная с текущего момента, я просто пытаюсь войти в жизнь моей дочери. – Я кивнул в сторону двери: – Пойдем пройдемся?
Она закинула за плечо свою большую сумку «Гуччи» и подняла колыбель.
– Мы можем зайти к Грейс?
– Ты собираешься отдать это Грейс?
– Конечно. В качестве извинения за эту мерзкую Элизабет.