Любовь Львовна согласно кивнула и уточнила:
- Мой муж, Илья Лазаревич, был непосредственным участником этих событий. Он лично выводил гражданское население через озеро и тогда получил ранение в грудь.
- Мне, знаете ли, тоже довелось участвовать в этом, - задумчиво сказал Глотов, - зимой сорок третьего, тоже на Ладоге. С тех пор я не театрал, - он улыбнулся. - А болит частенько ниже колена до сих пор. В пустоте... Внутри деревяшки... - Любовь Львовна напряглась... - Интересно было бы пообщаться с вашим мужем, - продолжил тему Глотов. - Исключительно любопытно...
Любовь Львовна внезапно засобиралась:
- Он сейчас занят очень, к сожалению. Роман заканчивает и повесть. Нам уже пора... - она растянула губы в вежливой улыбке. Глаза же смотрели на нового соседа не по-доброму. Разговор про Ладогу ей не понравился и сосед тоже. Пока они шли к дому, Лёвка спросил у матери:
- А папа какой роман пишет, про чего?
Любовь Львовна одернула:
- Роман и повесть. Не приставай.
Начальник Глотов приснился Лёве в первый раз в ночь после этого чая из самовара. Вернее, это был не Глотов. Это был человек с его лицом, с такой же деревяшкой под брючиной, но только сильно небритый. Он долго поднимался по лестнице к нему наверх, скрипя по пути кожаными лямками протеза, потом приоткрыл дверь к Лёве и улыбнулся:
- Привет!
Лёва хорошо запомнил, что совершенно не испугался во сне, а только удивленно спросил дяденьку:
- Вы кто? Глотов?
Дяденька снова улыбнулся:
- Можно и так сказать... А вообще я грек.
- Какой грек? - не понял мальчик. - Который через реку? В реке рак?
- В реках раки не очень любят водиться, - дяденька присел к нему на кровать, протез торчал в сторону и упирался в дощатый пол. - Раки все больше в озерах водятся. У нас на Ладоге много их было. Мы их на мормышку все больше. Или на кивок. У нас их пекут на открытом огне и едят с салатом из брынзы и маслинами. Вкусно-о-о-о... - он зажмурился.
- А у вас - это где? - не понял Лёва. - Где греки все? На Ладоге? У папы в спектакле тоже про мормышку и крючок было. Но там война у него. Они там раков не ловили. Там другое было, про блокаду.
- Там про любовь... - таинственно произнес грек. - Про любовь к жизни и про ненависть... Наши про это лучше всех знают. Потому что умеют объяснить на греческом.
- Про что объяснить? - не понял Лёва.
- Про любовь, Лёвушка, про любовь...
- А зачем это? - он решил выведать у грека все до конца.
- Лё-ё-ё-ва-а! - Любовь Львовна распахнула дверь в комнату сына и отдала приказ: - Вставать, чистить зубы, завтракать!