Илья Львович (сухо). Дело ваше. Нет, я не скажу.
Илья Львович уходит.
Булгаков виновато улыбается ему вслед, прислушиваясь к шагам и звукам в комнатах наверху.
Неслышно входит Катюша.
Катюша (тихо). Погубили вы меня, Валентин Федорович…
Булгаков. Не надрывайте мне душу, Екатерина Ниловна! Я и без того страдаю…
Катюша (тихо). Что ж мне теперь? Думала, руки на себя наложить, да Бога страшно.
Булгаков. Да я-то что могу сделать? Все против нас!.. Видно, надо смириться!
Булгаков торопливо уходит.
Катюша смотрит ему вслед.
Терраса в доме Толстых. Один из последних теплых вечеров ранней осени, когда в воздухе разлито сладкое томление. Софья Андреевна стоит у перил, смотрит в темноту. Булгаков взбегает по лестнице.
Софья Андреевна. Вы не пошли на свадьбу, Валентин Федорович? И я не смогла. (Обмахиваясь платком.) Мне почему-то так душно и тяжело сегодня… Наверное, будет гроза. Воздух очень плотный. А я ходила одна по лесу, вспоминала прошлое. Моя душа всегда с теми, кого я любила в жизни, и кого уже нет со мной. Почему-то вспомнился мне сейчас один случай. На прошлое Рождество ездили к Троице, я исповедалась, простояла молебен и пошла бродить одна по Лавре. Много чувствуешь в русских церквях, в тишине, где идет монашеская жизнь… Цыганка нагнала меня на площади: «Полюбит тебя блондин, да не посмеет сказать; ты дама именитая, положение высокое, а он не твоей линии»…
Булгаков. Ах, Софья Андреевна, я страдаю неимоверно!
Софья Андреевна поворачивается к нему.
Софья Андреевна. Вы тоже страдаете?
Булгаков опускается перед ней на колени.
Булгаков. Софья Андреевна, выслушайте меня… Вы были так добры ко мне! Мать не была со мной так ласкова, как вы! Я знаю, перед людьми и Богом я подлец, но ведь я влюблен, именно влюблен, самой чистой любовью, а потом в каком-то безумном чаду… Нет, это слишком мучительно! Я всегда мог гордиться своей порядочностью, а теперь чувствую, что всё это прямо подло… Но что же делать? Я не виноват, что полюбил.
Софья Андреевна. Вы полюбили?.. Вы плачете? Мальчик мой!
Софья Андреевна обнимает его голову, гладит лицо.
Булгаков (плачет). Мне жилось у вас так легко, так беззаботно, я впервые был счастлив! И я сам, сам разрушил все это… Я предал ваше доверие… Вы никогда не простите меня!
Софья Андреевна. Мальчик мой бедный! Ты мучаешься, что я холодна с тобой из-за Черткова? Ах, я давно уж простила… Как хорошо от твоего признания, словно тяжесть упала с души! Я ведь всё знала, я чувствовала!
Булгаков. Отчего я раньше не признался? Вы помогли бы нам, вы написали б моей матери… Но теперь все кончено, мы с Катюшей разлучены навеки!