Походный ордер конвоя представлял собой нескольких колонн и рядов, соответственно этому назначался порядковый номер судна. В конвое PQ-13 суда следовали в следующем порядке: (первый ряд) № 11 «Данбойн», № 21 «Харпалион», № 31 «Эмпайер Каупер», № 41 «Индуна», № 51 «Ривер Афтон», № 61 «Тобрук»; (второй ряд) № 12 «Эффингам», № 22 «Эмпайер Старлайт», № 32 «Эмпайер Рэйнджер», № 42 «Рэйслэнд», № 52 «Нью-Вестминстер Сити», № 62 «Галлант Фокс»; (третий ряд) № 13 «Элдена», № 23 «Мормакмар», № 33 «Мана», № 43 «Ларс Крузе», № 53 «Эль Эстеро», № 63 «Мано».
Таким образом, наша «Элдена» оказалась крайним судном в последнем ряду – это место называлось у моряков «гробовым углом».
15 марта мы встали на якорь в гавани Рейкьявика, но нам опять не разрешили сойти на берег, хотя мы простояли там три дня. К тому времени продолжительность моей службы на флоте подошла к трем месяцам. Дополнительно к судам, место которых указано в походном ордере, в состав конвоя вошли два панамских судна – «Баллот» (с 26 марта) и «Бато», и одно британское – «Скотиш Американ», присоединившиеся к нам уже в море. Их место в ордере мне неизвестно.
18 марта в 06.45 конвой PQ-13 покинул Рейкьявик с коммодором на борту «Ривер Афтона» и вице-коммодором на «Индуне». Известие о выходе в море линкора «Тирпиц» заставило конвой повернуть обратно, но вскоре он вновь лег на прежний курс в Мурманск. Согласно записям в вахтенном журнале «Индуны», конвой вышел из Рейкьявика 20 марта, имея скорость хода 6,2 узла.
Несколько последующих дней мы провели у орудий, готовые к бою, поскольку вошли в минное поле, выставленное подводными лодками одной из «волчьих стай». Нам довелось обнаружить множество этих смертоносных объектов, но, искусно маневрируя, судам конвоя удалось избежать гибели и, в конце концов, мы вышли на чистую воду.
23 марта, стремясь обойти опасную зону, мы изменили курс и пошли на север вдоль меридиана 0,5°, выполняя указание держаться как можно ближе к границе ледяного покрова, насколько позволяют условия плавания. По мере приближения к кромке льда температура воздуха быстро падала и достигла отметки –40 °C. Началась непрерывная борьба со льдом и снегом, покрывшими палубу и все надстройки судна. Мачты обрели невиданные пропорции, поскольку толщина льда на них достигала 15–20 сантиметров, и избавиться от него можно было только с помощью кувалды. Судно буквально продиралось со страшным грохотом и треском сквозь обломки паковых льдов.
К 25 марту погода заметно ухудшилась, а затем на нас обрушился с норд-оста свирепый шторм, спустившийся прямо с Северного полюса. Это был не просто шторм, а прародитель всех штормов и ураганов. Тяжело нагруженные суда в бушующем море испытывали жестокую качку и, казалось, должны были вот-вот погибнуть, накрытые огромными волнами, заливавшими их так, что были видны только мачты над водой. Затем судно валко взбиралось на гребень волны, обнажая покрытые солью израненные борта и бешено вращающиеся винты, чтобы снова провалиться с душераздирающим скрежетом в ложбину между волнами. Вспененная морская вода перекатывалась по всем палубам, заливалась в вентиляционные трубы и попадала даже в каюты.