Единственным развлечением для нас являлось посещение Интернационального клуба моряков, где можно было поесть (выбор блюд был довольно разнообразным) и время от времени посмотреть фильм и потанцевать. Все развлечения проходили под жестким контролем русских властей, назначавших для этого специальных девушек, владеющих английским языком. Нас строго предупредили, что все они, вероятно, являются агентами КГБ, и порекомендовали быть поосторожнее в разговорах[19].
1 апреля «Элдена» перешла в порт и приступила к разгрузке палубного груза. Однотипное судно «Данбойн» встало на швартовы прямо перед нами. Как только мы закрепили швартовы, на борт поднялась команда вооруженных солдат и рассеялась по всему судну. Мы не могли не заметить двух часовых, выставленных внизу у трапа.
«Затем на борт поднялся советский офицер для переговоров с капитаном и командиром военной команды. Он передал им целый свод распоряжений, касающихся пребывания американцев на берегу. После его появления у меня и моих товарищей появились сомнения, имеем ли мы дело с дружественной нам страной.
Мы быстро поняли, что есть только два места, куда разрешен доступ американцам, все прочие оставались для нас под замком. Это были Интернациональный клуб моряков и гостиница “Интурист”. Никаких контактов с женщинами, за исключением разговоров с обслуживающим персоналом. Американцы должны были возвращаться на свои суда не позднее 22.00. Каждый задержавшийся на берегу мог быть арестован, и на него не распространялись законы, действовавшие на борту судна. Отношение к пьянству было самым строгим. Отношения с гражданским населением исключались, это было серьезным нарушением и грозило тюремным заключением. Если кто-то из военной команды попадал в переделку, то его командир не мог ему ничем помочь.
У одного из наших моряков вырвалось: “Боже мой, ну и местечко!”. За время нашего пребывания ничего не изменилось в этих порядках к лучшему. В одном из помещений “Интуриста”, на верхнем этаже, находился ресторан для моряков с различных кораблей и судов, но заказать можно было только чай, водку и буханку черного хлеба»[20].
Рабочие условия на борту судна были ужасными. Стояла зима, и солнце не поднималось над горизонтом. Где-то около полудня наступали сумерки, но зачастую из-за снежных зарядов становилось темно как ночью. В трюмах при разгрузке невозможно было работать без электрического освещения, но пользоваться им приходилось с величайшей осторожностью из-за постоянной угрозы воздушного нападения. Кроме того, приходилось постоянно следить за состоянием судовых систем и механизмов и подогревать их горячим паром для предупреждения замерзания. Из-за холода нельзя было снять перчатки, поэтому даже для того, чтобы закрепить грузовой строп с помощью вилочного болта или пропустить металлический трос, требовались титанические усилия.