Еще три бомбы разорвались на расстоянии 120–130 метров с левого борта. Затем «Элдену» атаковали пикирующие бомбардировщики Ju-87 «Штукас», поливая нас огнем из своих пулеметов. На этот раз обошлось без повреждений, не считая пробоин в салингах грот-мачты.
К полуночи, когда раздался сигнал «Отбой воздушной тревоги», мы израсходовали 3000 штук 12,7-мм патронов и 800 7,62-мм патронов. Потерь личного состава не было. Так закончился четвертый день нашего пребывания в Мурманске[23].
На соседнем причале в это время разворачивались драматические события. Вот как рассказывает об этом в своих воспоминаниях Моррис Миллс:
«В 21.00 необнаруженный бомбардировщик спикировал на британский транспорт “Нью-Вестминстер Сити” и сбросил на него четыре бомбы, превративших судно в геенну огненную. Более тридцати русских, работавших в трюмах, были убиты на месте. Вместе с ними погибли несколько членов экипажа и два артиллериста из состава военной команды. Одна из бомб, угодившая в мостик, прежде чем взорваться в трюме, пробила настилы трех палуб и прошла через мою каюту. Вряд ли найдется человек, который сможет описать взрыв 250-килограммовой бомбы. Огненный шквал пронесся по всем помещениям судна, сопровождаясь оглушительным грохотом разрушающихся переборок. Взрыв как салфетку разорвал переборку прямо напротив меня, и я на несколько секунд увидел искаженное ужасов лицо нашего радиста. Меня отбросило в угол каюты и завалило горящими обломками. Гул чудовищного пожара, скрежет рвущегося металла, крики и стоны раненых – от всего этого можно было придти в отчаяние. В отчаянной попытке мне удалось выбраться из-под горящих обломков и протиснуться в дыру, зияющую на месте двери. Выбравшись на палубу, я прополз наощупь несколько метров и оказался в коридоре, ведущем на мостик. Вокруг бушевало пламя, и я чувствовал ожоги на своей коже. Рассудок еще не покинул меня окончательно, и я понимал, что нужно выбраться куда-нибудь в безопасное место. Я попробовал подняться, но вместо этого рухнул вниз. “Что за идиотизм? – подумал я, – Что со мной происходит?”. Тут я увидел, что моя левая ступня представляет собой сплошное кровавое месиво и держится на обрывках сухожилий, а из нижней части голени торчит обломок белой кости. Затем я почувствовал, как по телу пробежала волна судорог. Наверное, я кричал от боли. Но если это было так, то это был безмолвный крик, поскольку я ничего не слышал. Я страшно боялся, что ступня совсем оторвется, и сидел бережно сжимая в руках этот кровавый обрубок, а горячая кровь вовсю хлестала сквозь пальцы»