— Хэнсом ушел к балаганам! — крикнул я маме. — Он и сейчас там.
Мама на минутку задумалась, мой старик боком отошел от нее подальше и остановился.
— Моррис, — сказала, наконец, мама. — Так и быть, еще один-единственный раз я тебе поверю. Сходи в эти балаганы и приведи Хэнсома домой, пока с ним не случилось что-нибудь ужасное. Если с этим несмышленышем стрясется беда, господь меня не простит, так мне и помирать с нечистой совестью.
Мой старик зашагал вниз по ступенькам.
— Па, можно мне с тобой? — спросил я.
Но мама не дала ему ответить.
— Ступай с отцом, Вильям, — сказала она, — За ним глаз да глаз нужен,
— Пойдем, сынок! — сказал папа, махнув мне рукой. — Ну, живо!
Мы быстро прошли улицу, пересекли железную дорогу и направились прямо к пустырю, где между балаганами кое-где еще росла высокая, по колено, трава. Балаганы были разбросаны по всему пустырю, и перед ними уже толпился народ. У входа в каждый висели большие разрисованные полотнища, а под ними, на подмостках, зазывалы выкрикивали что-то и сами же продавали билеты. Мой старик остановился перед балаганом, где на полотнище были нарисованы голые женщины.
— У тебя десяти центов не найдется, сынок? — шепнул он мне. — Отдам при первой возможности.
Я мотнул головой и сказал ему, что у меня есть только одна монета в двадцать пять центов, которую я приберег на билет в балаган, где показывают ковбойские скачки.
—Дай, сынок, взаймы, — сказал он, щупая снаружи мой карман. — Я сейчас же верну. Ты и спохватиться не успеешь, есть у тебя деньги или нет.
— Мне хочется посмотреть ковбоев, па, — ответил я и, сунув руку в карман, зажал монету в кулаке. — Не бери, па! Ну, пожалуйста! Я больше двух недель копил.
Человек, который продавал билеты, взял большой желтый рупор и начал кричать в него. Мой старик так и заплясал от нетерпения, не переставая дергать меня за карман.
— Слушай, сынок,— сказал он. — Из-за чего у нас спор? Из-за чепухи — подумаешь, двадцать пять центов! Когда ты захочешь их потратить, я тебе верну. Мигом верну.
— Ведь мама велела нам найти Хэнсома, — сказал я. — Пойдем лучше поищем его. Знаешь, какая она, опять будет браниться, если мы не приведем Хэнсома домой.
— Подумаешь, какая спешка — разыскивать этого черномазого, — сказал он, хватая меня за локоть и стараясь выдернуть мою руку из кармана. — Я, сынок, дело говорю. Давай деньги без лишних споров. Когда ты просишь то десять центов, то больше, разве я тебе отказываю, если у меня есть что дать? Надо по-честному — теперь ты давай. Ведь мне ненадолго.
В балагане заиграла музыка, и человек, продававший билеты, опять взялся за рупор.