Опять же ты это знаешь. И я это знаю. Так что в этом плане сюрпризов уже не будет. Мы все это с тобой проходили. Можно даже сказать, притерлись. Сейчас это, конечно, будет совсем иначе, но я действительно верю, что такое возможно.
Да, верю, Кар, именно поэтому я здесь. Но и ты тоже веришь, иначе у меня на руке не сверкал бы твой перстень, да и не отпустил бы ты меня из Орна так легко.
Пожалуй, единственное, чего я по-настоящему не понимаю, – это почему, помня ледяные равнины, я всегда так естественно и свободно относилась к себе как существу мужского пола. Если моя душа как была, так и осталась женской, то почему же так хотелось – да и сейчас до сих пор хочется сказать: я был, я видел, я знал? Потому что банально привыкла? Сперва к тому, что у меня в реальном мире есть для этого повод. Затем к тому, что раз я стала «им», то это автоматически перенеслось и на второе мое воплощение?
Рам его знает.
Раньше я об этом не задумывалась. Хотя проблема, возможно, заключалась всего лишь в том, что волки – как те, ледяные, так и обычные ашши – мыслят не так, как люди. Для них основой служит не слово, а мыслеобраз. В таком случае понятия «он-она» теряют привычное значение. А душам, которые веками бродят по небесным пустошам, и вовсе без разницы, какой у них когда-то был пол.
С другой стороны, Ворчун все равно называл меня братом. Именно братом – не сестрой, и это воспринималось нормально. Опять же мыслеобраз виноват? Или он просто не заморачивался на таких деталях?
«Надо будет спросить», – решила я, обойдя свое временное жилье и найдя его удивительно приличным. О том, что никто меня здесь не побеспокоит, Тизар напоследок тоже сказал, поэтому волноваться насчет возможных соглядатаев или о том, что я кому-то помешаю, не следовало.
Однако когда я в первый раз покинула комнату и вошла в знакомый до последней щербинки тренировочный зал, меня поджидал сюрприз. А именно новехонькое, оснащенное колесиками и небольшим артефактом для свободного передвижения инвалидное кресло, в котором, прищурившись, сидел какой-то старик.
– Здравствуйте, – несколько настороженно приветствовала я гостя, пытаясь понять, кто это и что он намеревается делать.
– И тебе доброго дня, – кивнул старикан, изучая меня сквозь узкую прорезь век. Взгляд у него оказался прицельным, на диво хищным. И, встретившись с ним глазами, я сперва дрогнула, а затем уважительно поклонилась.
– Простите, мастер. Мне не сказали, что здесь кто-то будет.
– А меня вот предупредили, что я могу помешать, – не без насмешки отозвался он.
– Кому это вы можете помешать? Мне?