Вдруг в эти мерные, ставшие привычными звуки, влился скрежет металла и сильный глухой удар. Пароход замер на месте. Оказалось, что несколько металлических плиц, вырванных вместе с болтами, в беспорядке уперлись концами в лед, согнулись в замысловатые формы.
Бесновалась ночная пурга, снежные вихри кружились над судном, леденящий металл обжигал руки, но на палубу ни на минуту не переставали доноситься удары кувалды и ручников. Механику и его помощникам пришлось работать в темноте, на ощупь, полагаясь на память, ибо даже маленькая «летучая мышь» или пятнадцатисвечовая электрическая переносная лампа могла своим светом привлечь внимание вражеских батарей.
Только два часа спустя, после отчаянных усилий, разбегов и многочисленных таранов, «Краснофлотец» подвел к правобережному причалу баржу, груженную танками и автомашинами.
— Сколько сейчас привезли? Неужели опять в два раза больше, чем в прошлый рейс?
— До двух раз чуточку не дотянул, — ответил Челышев.
— Вот это да-а! — весело протянул комендант. — Чего доброго, в сроки уложимся!
Рейсы в эту ночь были сравнительно спокойными. Теперь «Краснофлотец» и баржа свободно ходили от берега к берегу по проложенной во льду широкой дороге.
К вечеру следующего дня снежная пурга стихла. Бесновавшийся около двух недель ветер, точно растеряв свою силу, подул немного поземкой и улегся. Умчались куда-то серые облака. Небо стало высоким, голубым, осыпанным бисером давно не показывавшихся звезд.
— И так было плохо, и этак стало нехорошо! — принимая от Челышева вахту, сказал Смолин. — Теперь голову в тулуп не запрячешь, а на звездочки поглядывать будешь — как бы бомба в тебя не попала.
На мостике усилили вахту зенитчики. Запасные расчеты получили распоряжение быть в полной боевой готовности. Наступившая ночь обещала немало хлопот экипажу и тем, кто находился на берегу, у причалов.
Ровно в полночь «Краснофлотец» в последний раз взял на буксир баржу. На ее палубе стояли танки — последние!
Пароход отошел. Где-то на корме запели: вначале один голос, потом к нему присоединился второй, третий. Песня росла и ширилась, ее слова, в которых воспевались величие и гордость матушки-Волги, уносились к заснеженным берегам, в ночные дали. Песня оборвалась внезапно. В старинный мотив влился отдаленный жужжащий вой моторов, и через несколько секунд между пароходом и фашистскими самолетами начался бой. Самолеты пришли с двух сторон, по два с каждой. В горячей схватке прошло не более десяти минут, но какими тяжелыми были они! Какое напряжение нервов и сил потребовалось от экипажа судна и бойцов! Сколько ловкости и хитрости пришлось применить Челышеву, чтобы спасти судно и баржу! Самолеты сделали три захода, но ни одна бомба не причинила вреда. На палубу и мостик долетели только мелкие ледяные осколки.