– Чем дальше, тем хуже, – заметила Кэссиди, сдерживая смех. – Ты можешь что-то с этим сделать?
– Он никогда себя так не вел, – проворчал я, вставая.
Я высунул голову за дверь. Купер уставился на меня трепещущими карими глазами и жалобно взвыл.
– Нет! – ответил я. – Тш-ш, Купер! Уходи!
«Ни за что, старина», – говорили его глаза. Он лег, устроил голову на лапах и тихонько заскулил.
– Уже лучше, – вздохнул я и закрыл дверь.
Кэссиди сидела на постели в лифчике и джинсах, со струившимися по плечам волосами.
– Так где твоя тумбочка, забитая лубрикантами? – пошутила она.
– Нам они не понадобятся, – пообещал я, и моя футболка присоединилась к ее майке на полу.
Мы снова приникли к губам друг друга. Кэссиди оседлала меня, ее волосы скользили по моей щеке, и во время поцелуя она слегка прикусывала мою нижнюю губу. В душе я чуть ли не умирал оттого, насколько это было сексуально. Я потянулся к ее бюстгальтеру, вступил в битву с застежкой и проиграл ее, умудрившись каким-то образом зацепиться ею за липучку на моем ручном бандаже.
– Эм… у нас проблема.
– Ты уже… все? – неловко спросила Кэссиди.
– Нет, тут все в порядке. Но я… эм… зацепился бандажом за твой лифчик.
Зацепился – это еще слабо сказано. Мое запястье практически было приковано к ее спине.
– Ох. – Кэссиди закусила губу. – Может, мне надо… а если я… нет, погоди, я стяну его через голову.
– Это так унизительно, – пробормотал я, пока Кэссиди освобождалась от лифчика.
– Не зря жилет с боекомплектом когда-то называли «лифчиком». Оказывается, он и впрямь неплохое оружие, – пошутила она, и мы оба засмеялись. А самое забавное, что Кэссиди это говорила полуобнаженной, сидя на мне.
– Тебе все равно, куда я его суну? – спросил я.
– Что? – опешила она.
– Оу, нет, я о бюстгальтере, – уточнил я, отцепляя его от ручного бандажа. – Прости.
– Ты такой милый, когда краснеешь. – Кэссиди лукаво улыбнулась. – И раз уж ты спросил, то, может, я сама покажу, куда его сунуть?
Она скользнула под покрывала, а я бросил ее лифчик на пол, закрыл глаза, сжал кулаки и позволил ее восхитительно теплым и нежным губам снова показать мне взрыв из сотен фейерверков разом.
Позже… после того как я вернул должок, мы оделись и Кэссиди возрадовалась тому, что у меня отдельная ванная комната; после того как мы впустили в комнату Купера и, открыв дверь на случай возвращения моих родителей, невинно уселись играть в «Марио карз», Кэссиди спросила меня, девственник ли я.
Я запаузил игру.
– Эм… – Она уже догадалась?
– О боже. – Ее губы дрогнули, словно она еле сдерживала улыбку. – Ты не девственник!