Красивые руки. И как это я раньше их не заметила?
– Эй! – говорит он, даже не подозревая о моем внутреннем диалоге, который стремительно развернулся в моей голове, пока Мэддокс переводил дыхание.
Он проскальзывает в дверь и закрывает ее за собой. Задним числом вспоминаю о том, почему же ему нельзя здесь находиться. Разве в моем информационном буклете не говорилось что-то о правилах поведения в общежитии?
Студенты заселяются в надежно охраняемые общежития…
Студенты обязаны соблюдать комендантский час – с 8:00 вечера…
Студенты, посещающие соседние общежития, должны держать двери открытыми и постоянно находится в поле зрения камер наблюдения…
Пожалуй, надо ему сказать. Мне не нужны неприятности. Но эти руки… У него даже на предплечьях мышцы есть. Почему я не заметила его руки на вечеринке? Разве у его аватарки в InstaLove не было рук?
Стоп. Нет. Теперь я вспомнила. Я закрываю глаза и начинаю понимать. Я не видела его рук, потому что они были скрыты рукавами пиджака. Мэддокс в отличие от некоторых в этой комнате был одет соответствующим образом для церемонии открытия. Он надел это облегающее поло под…
– Пиджак, – вслух произношу я.
Он показывает на меня пальцем, чтобы подтвердить причину своего присутствия.
– Да. Он мне вроде как нужен.
Кровь приливает к моим щекам. Я унесла его пиджак. Он накинул мне его на плечи, когда я, дрожа, сидела на краю бассейна, и я не снимала его, пока не вернулась в Фенмор-Холл. Теперь он комком валяется у меня на полу, запутавшись в моих гадких шортах и футболке. Я наклоняюсь, чтобы поднять его, прежде чем Мэддокс увидит.
– Прости! – Я, съежившись, вытаскиваю пиджак на свет. Чудо, что на нем нет никаких пятен. – Я не хотела… я могу отнести его в химчистку.
– Нет-нет. – Мэддокс берет пиджак и встряхивает его. Затем нюхает лацкан. – Все в порядке. Пахнет…
Хлоркой и унижением?
Он снова принюхивается, еще тщательнее. Затем он расплывается в полной озорства улыбке:
– Пахнет тонущим кроликом. Вот, понюхай сама. Здорово пахнет.
Он протягивает пиджак мне, чтобы я проверила, но я спотыкаюсь и падаю назад на кровать. Я закрываю лицо руками, чтобы спрятать пылающие щеки, и смеюсь сквозь пальцы.
– Прости, – всхлипываю я.
Его идеальные руки исчезают в рукавах пиджака.
– Все в порядке.
Он поправляет воротник и застегивает верхнюю пуговицу.
– Но мне, наверное, пора идти.
Он смотрит на мою дверь. Точно. Дверь. Я показываю на нее:
– У нас будут из-за этого проблемы?
Он криво усмехается:
– He-а, я позаботился об этом.
– Что ты имеешь в виду? Ты…
Он склоняет голову, и его волосы падают на лоб, закрывая левый глаз.