Воды реки приковывали взгляд. Отдавшись их течению, я заворожено следил за игрой света на серебре чешуи. И что-то пробуждалось внутри. Воспоминание… Но нет. Ничего.
Киарри не сиделось на месте. Он постоянно крутился, вертелся и мешал мне сосредоточиться. Это изрядно раздражало. Но он мой друг, напоминал я себе, а у друзей тоже бывают недостатки.
— Когда вырасту, уеду домой на родину.
Говорят, Киррэйя очень красивое место. Я согласно кивнул.
— Возьмешь меня погостить?
— С радостью. Деньги вперед.
Мы рассмеялись. Киарри всегда отличало своеобразное чувство юмора. Внезапно меня осенило. Пряники, испеченные матерью сегодня утром. С дурными предчувствиями я засовываю руку в карман и достаю то, что от них осталось. КАК МОЖНО БЫЛО О НИХ ЗАБЫТЬ?
Приступим к экзекуции.
Я небрежным жестом протянул бренные останки другу. На миг черные очи Киарри раскрылись настолько, что я смог заметить голубоватые белки, ясные и чистые, как само небо.
— Любишь мед?
— Святые мощи, что это?
— Наш бывший завтрак, полагаю.
Искорки любопытства в прищуре темных глаз. Осторожно придвинувшись, он подозрительно принюхался.
— Нет, спасибо, кушай сам.
— Слабо, значит?
Этот прищур… Ой хитрая кирийская лисица!
— Ты знал? Ты с самого начала знал, что я весь день таскался с ними, и ничего не сказал?!
— Нет, не знал.
Так, врет и не краснеет. Сменим тактику.
— Почему не сказал?
— А зачем?
— Ну, теперь-то уж точно тебе придется их сожрать!
— Мне нужно считать это угрозой?
Я кинулся на него и мы, смеясь, покатились по траве. Бой был окончен со счетом два-ноль в мою пользу. Перепачканные с головы до ног, мы уселись, чтобы отдышаться. Остатки несчастных пряников были безжалостно выброшены в реку.
— Что дальше?
— Посмотрим.
Опять этот лукавый взгляд.
— Ненавижу мед.
— Я тоже.
Хоть в чем-то мы были солидарны.
27…Я МЕРТВ, И СКОРБЬ ПЛЕНЯЕТ НАС…
Я не думал, что когда-нибудь стану убийцей, хотя и косвенно. Я подвел Киарри. Я привел его к смерти.
Я не прощу себе этого.
Переоценив свои возможности, я полез в карман, в который лезть не следовало. Это было последней и самой большой ошибкой в моей жизни.
— Я не крал!
— Конечно, крал. Маленький ублюдок!
Один из мужчин ударил его по лицу. Голова Киарри резко дернулась в сторону. Сила удара была рассчитана на взрослого. Это привело меня в ужас: еще немного, и они свернут ему шею. Мы так и умрем здесь, в безлюдном проулке, в грязном закутке между домами. В Альгадаре убийство вора не считалось преступлением.
Они переломали Киарри все кости. Как я понял, меня они решили оставить напоследок. Кто-то заломил мне руки и крепко вцепился в глотку, не давая кричать. Меня заставляли смотреть на этот ад. Стоило сомкнуть веки — и хватка на горле усиливалась. Задыхаясь, я не смел отвести взгляд. А Киарри умирал. Невыносимо было видеть, как блестящие черные глаза угасают.