Зимородок родился неподалеку от Танны. Это он говорил и на допросах. Он родился с колдовским даром и его приметили почти сразу. Это было очевидно. Умов отметил эти факты только потому, что они подтверждали то, что он уже узнал на допросах. Воспоминание о рынке тоже не давало ничего нового. Танна стояла у моря. Именно там верлы сбывали захваченных рабов. Если человек имел какие-то связи в городе, он мог и должен был появляться там, где крутились деньги. Умов размышлял об этом без особых эмоций, просто взвешивая гипотезы. На судьбу несчастных, которых продавали двадцать лет назад, он повлиять никак не мог.
Больше всего Умова занимало даже не лицо верла. Едва лишь он вспомнил это круглое, довольное лицо, как в памяти тут же всплыло черное змеиное тело, скользящее под кромкой тумана. В своих мыслях и желаниях Зимородок уже видел себя подобием драконовых детей. Если он поклонялся Дракону — а он поклонялся, Умов это видел, то даже мечтать о перерождении Зимородок посмел бы только после того, как совершил что-то выдающееся по меркам его культа.
«Очевидно, это связано с драконьим яйцом, — рассуждал Умов. — Но где и когда они собирались сделать?». Он не спрашивал: «Что?» — какую бы вещь ни задумали драконопоклонники, ее нельзя допустить. Он спрашивал: «Где и когда?». И ответов пока еще не находилось.
Изяслав расхаживал по покоям мага, молча гладил бороду, иногда хмыкал. Умов хорошо знал, что все это верные признаки того, что он сосредоточенно о чем-то думает. Пару раз Ивану казалось, что Изяслав его не слушает, но стоило Умову замолчать, как он тут же натыкался на требовательный и колючий взгляд. Время от времени Изяслав внезапно выныривал из своих размышлений и задавал какой-то уточняющий вопрос.
— Верл носил шапку? Какого цвета?
— Насколько быстро двигалась змея? Она блестела или чешуя у нее тусклая?
— У волхва были птичьи ноги? Петушиные шпоры были? А пальцы птичьи или звериные?
— Глаза красные? Они горели или просто налились кровью?
Умов вспоминал подробности, отвечал, и Изяслав снова погружался в размышления. Иван, лежа на кровати — он порывался подняться, но Изяслав сразу запретил ему вставать — водил головой за командиром. Со стороны это здорово напоминало движения маятника.
— Хорошо, — Изяслав, наконец, остановился на одном месте, когда Умов закончил. — Действительно, могло быть гораздо хуже. Ты мог не добыть и этого.
— Сплоховал я, — вздохнул Умов.
— Это мы потом выясним, — резковато сказал Изяслав. — Когда закончится поиск, тогда и будешь казниться. Пока что мы ничего не потеряли. И никого не потеряли тоже. Богдашка!