В самом деле, на обратной стороне «Маленькой девочки в синем» стоит пометка: СЖЕЧЬ. И рядом штамп немецкого музея. Разборчивый, неразборчивый? Сжечь. Может быть, в кои-то веки планы мародеров совпали с желанием художника? В один прекрасный день я убью свою картины… заявил он одной посетительнице в Сите-Фальгьер в комнате с рваными обоями.
Рейхсмаршал Геринг использует частые визиты в Париж, чтобы пополнить свои запасы награбленными произведениями искусства. Но вырожденческие картины Сутина? В них он не нуждается.
Еще как нуждается, возражает Элени, в качестве источника валюты. Зачем сжигать картины, которые на американском рынке стоят кругленькую сумму в долларах? Сжигать в то время, когда вермахт пробирается в чрево России и дорога каждая танковая гусеница? Рыночная стоимость Сутина постоянно растет, с тех пор как Барнс приобрел его картины для своей коллекции в Мерионе и в 1935 году была организована выставка в чикагском «Артс-Клубе», понимаешь? Пусть американцы и единоверцы Сутина покупают его картины и тем самым продвигают Восточный фронт. Художественный рынок это художественный рынок, во времена войны он процветает. Не забывай, в конце июля сорок второго, когда издан приказ о розыске художника, немецкая 6-я армия приближается к Сталинграду. Зачем же отапливать атмосферу никчемными картинами, если ими можно подпитывать артиллерию? Топливо – да. Но все для войны. Потому и нужны Берлину его многострадальные полотна.
Я люблю голос Элени, мог бы слушать его часами. Читай вслух телефонную книгу, и я буду внимать твоему голосу. Бывают голоса, которые трансформируют твои слуховые косточки. Твое ликующее стремечко, твою наковальню, твой молоточек. Твой лабиринт, тонко чувствующий орган равновесия. И его чудесную маленькую улитку. Она подобрала ключи к тайнам, и ее темные средиземноморские глаза увидели то, о чем мы оба даже не догадывались. Она была феей секретных архивов.
В молочно-белом тумане будущего появятся невидимые ищейки и одержимые со своими чувствительными антеннами, и они будут использовать всяческие подъездные пути, чтобы добраться до операционной. Будут направлять вежливые подобострастные запросы в архивы, выпрашивать малую толику информации. Мечтать, чтобы их закрыли на ночь в архиве, в ведомстве по делам иностранцев, в полицейской префектуре, позволив по два раза переглядеть каждый клочок бумаги. Будут истирать карандаши и прочие счастливые писчие орудия, прихлебывая холодный чай в подвалах и канцелярских подземельях. Да, есть ведь даже полицейский музей, музей префектуры полиции Парижа, в доме номер 4 на улице Монтань-Сент-Женевьев.